– Кстати, – спросил я. – Отчего
поместье у нее такое странное? Крепость, а не дом?
– Так бывшие польские земли, – пожал
плечами Спешнев. – Мужу графини их после подавления восстания
Костюшко пожаловали. Слыхали о таком?
Я кивнул: в школе «проходили».
– Генерал-лейтенант артиллерии Хренин
Юрий Никитич в той кампании отличился, за что получил титул графа и
это поместье. Оно хоть в старых польских землях – тех, что под
русской короной с 1772 года, но его бывший владелец-поляк примкнул
к Костюшко. Императрица имение конфисковала и подарила генералу.
Сами понимаете, что любви к графу у поляков от этого не возникло.
После подавления восстания тут еще не один год шайки из шляхтичей
хаживали[4]. Грабили селян, вырезали
русских помещиков. Вот генерал и выстроил себе такой дом. Пушки у
крыльца видели?
– Нет, – удивился я.
– По обеим сторонам стоят, я так
сразу приметил. Легкие, четырехфунтовки с виду. Не знаю, где
генерал их раздобыл, хотя догадаться не сложно – трофей или купил
списанные в арсенале. Четырехфунтовки из русской артиллерии
исключили[5]. Но даже из такой выпалить
по шайке – мало не покажется. Постараетесь, Платон Сергеевич?
– А сами?
– Кто я для них? – махнул рукой
Спешнев. – Обычный армеут. По-французски почти не говорю – так,
чуток, хотя в формуляре[6] записано, что
знаю. Обхождению с дамами не обучен. А вы за границей жили, сын
князя опять-таки.
– Но сам мещанин.
– Не беда, – успокоил штабс-капитан.
– Вам же не свататься. Человек вы молодой, красивый, говорить
умеете. Почитайте им стишки, песню спойте – это у вас хорошо
выходит. Не скупитесь на комплименты. Вам ничего не стоит, а нам
польза, – он улыбнулся.
Жук он, Семен Павлович! Но прав.
– Договорились, – кивнул я.
– Благодарю, – кивнул Спешнев. – Ну,
что, Платон Сергеевич, по чарочке и пойдем?
– Не много будет? – засомневался я. –
Мне дам очаровывать. А тут явлюсь пьяным.
– Тогда не пейте, – согласился
Спешнев, но себе чарку налил и осушил. – Не в службу, а в дружбу,
Платон Сергеевич, кликните денщика – он где-то снаружи обретается.
Пусть поможет мне одеться, и коня подведет. Сам не доковыляю. Да и
кровь может через повязку на рейтузы проступить, перед дамами
нехорошо выйдет.
Нехорошо все равно вышло. Но это я
забегаю вперед…
[1] Обычная практика тех лет.
Небогатые дворяне без специального образования начинали службу
рядовыми, хотя и в форме унтер-офицеров.