Что бы не удариться головой о верхний косяк в дверном проёме ему пришлось нагнуться.
Он вошёл так стремительно, что я подумал, – Он не будет даже останавливаться. Быстро подойдёт ко мне и ударит по голове, решив со старых мозгов, что я явился по Веркину душу.
Но он остановился в дверях и не мигая смотрел на меня. Огромный, как медведь, старик казалось заполнил собой половину просторной комнаты. Судя по тому, что он был без очков и не щурился, – я предположил, что зрение у него было превосходным. Он словно сканировал меня. А возможно и читал мои мысли, поэтому я на всякий случай торопливо подумал: – “Добрый вечер! Мир вашему дому!”. Говорить я не мог.
Мощный старик перевёл взгляд на мои вещи разложенные на печки. Оценил мои семейки. Потом снова посмотрел меня, отметил на мне свой халат и одев тапки, прошёл к рукомойнику.
– А что, молодого человека здороваться не научили?
Я не совсем понял к кому он обращается и молча наблюдал за тем, как он намыливает свои огромные ручищи.
“Сейчас бить будет” – промелькнуло в голове. – “Чистыми руками. Лучше поздороваться.”
– Здравствуйте. – прошелестел я. – Вы Макар Трофимыч?
Он вытер руки, прошёл к столу и уселся на табуретку, которая даже не скрипнула, а истошно заорала от боли.
– Что ж… Макар Трофимыч это я.
Вера тут же поставила перед ним кастрюльку с дымящейся картошкой в мундире и огромную сковородку от которой исходил такой запах, что я едва успел вытереть слюни.
– А что, Вер? – дед нацепил на вилку картофелину и положил себе на тарелку. – Тебе он тоже не называл своего имени?
Он взглянул на меня и кивнул на стоящую рядом у стола табуретку:
– Садись, Гриша. Поешь.
“Сначала покормит, потом влупит.” – тоскливо повисла мысль в голове.
– Я не Гриша.
– Гриша, не Гриша… Как-то я должен же к тебе обращаться. – он вопросительно взглянул на внучку.
Та пожала плечами и тряхнула своими кудряшками:
– Я сама не знаю, как его зовут. Он пришёл, сказал что забыл здесь зонт.
Старик нахмурился:
– Я не понял. Он пришёл, не назвался, сказал, что уже здесь был, что ему нужен зонт, потом разделся до гола, одел мой халат и уселся у печки греться?
Меня озарило:
“Нет. Он не будет меня бить! Он просто возьмёт топор и зарубит. Как ёлочку.”
– Да нет же, дедушка! – Вера заразительно рассмеялась. – Он пришёл, спросил тебя. Я сказала, что ты на маяке и пригласила его. Потом увидела, что он насквозь мокрый и предложила пока высушить его вещи.