Утром в 7:08 он встаёт, делает всё, что положено делать утром – иногда он придумывает несколько более креативные методы претворения этих дел: например, обычно он сначала просыпается, потом одевается, потом ест, потом умывается, а может сначала поесть, потом умыться, потом проснуться и только потом одеться; или, например, может почистить яблоко и съесть кожуру, а само яблоко выбросить; бывает, он сначала смотрит выпуск утренних новостей, и только потом включает телевизор (стоит ли говорить, что иногда он неверно интерпретирует просмотренное).
В 8:09 он отправляется на работу – в Конгломерат. В свой полупеший-полутрамвайный маршрут он, слава богу, не привносит излишнего творчества.
В 9:10 он прибывает на работу, предъявляет припис-книжку и отправляется на восемнадцатый этаж.
В Конгломерате он занимает должность "директора по связям с общественностью, по статистике и по убеждению особенно упёртых лиц" (да, она и правда так называется). У Уилфреда есть личный кабинет, который он делит со своим ассистентом Маляриком Итченсоном – очень эрудированным нэстаном, рассеивающим гнетущую тишину бесконечной интеллектуальной болтовнёй:
– Читал сегодня про проницательность. Знаете, господин Волокита, проницательность – есть способность проницать, то есть – в глубь смотреть. Представляете? В общем, самые проницательные люди, они…
И так далее. Если бы в знаниях этого человека была хоть какая-то система, он добился бы работы получше; если бы в моих знаниях была хоть какая-то система, вы бы это сейчас не читали.
Рабочая деятельность Уилфреда была не в пример его общему ежедневному расписанию разнообразна. Он работал с документами, срочно работал с документами, заседал в директорате, срочно заседал в директорате. Он работал с документами дистанционно. Бывает, работал с документами прямо в буфете! Иногда он выезжал с инспекцией, ждал, пока инспекция пройдёт, а потом во всех формах отчитывался перед публикой, что всё хорошо. Уилфред считал себя очень большим хитрецом, ведь он когда-то заранее подготовил текст подобного отчёта и просто произносил его каждый раз – причём так, что публика ничего не замечала. Господин Новачек, генеральный директор Конгломерата, считал его гением, хотя не забывал время от времени на него, мягко говоря, орать – для профилактики.