Столы обильны и неряшливы неведомыми яствами из валютки. Сонька равнодушно ест киви и громко возмущается ценами. Она недавно побывала в Штатах. Наши валютные магазины непомерно дороги по сравнению с американскими. Ты поддакиваешь, будто бывала и там, и там. Держишь бокал диковинного кампари с апельсиновым соком и выдыхаешь дым – кто-то предложил пачку ментоловых «More», грех не попробовать.
Легкий прищур и нежная улыбка Елены Соловей из «Рабы любви». В предложенных декорациях смотришься уверенно, это главное. Поглядываешь на антикварные напольные часы: когда уже будет прилично откланяться? Справится ли мама? Одна в квартире с шести утра… Набираешь воздух для извинений (якобы спешишь на свидание; к подъезду подкатил серый «сааб 9000», пусть думают что за тобой), но вдруг застываешь.
Из гостиной слышится плач рояля.
Хозяин вечеринки Боб перебирает клавиши, не вынимая «Мальборо» изо рта. Облокачиваешься на черную полировку, не в силах держать спину. Автор волшебной музыки все разгадал, ему известна твоя настоящая жизнь. Мелодия взлетает осенними листьями и оседает в золе сердца. Ты не стесняешься слез, они не выбиваются из роли вдохновленного слушателя.
Мчится поезд событий, летят узловые станции судьбы. Развод, трагедия с мамой, нелюбовь…
– Я знаю. Зна-а-а-ю, – выпевают руки Боба.
Мощное форте сменяет пианиссимо; ты ощущаешь тяжелый мешок на плечах. Должно быть, таскаешь его очень давно.
Раскатистая мольба в конце. Кто бы ни написал эту музыку, он – гений. Ты только что прочитала личное музыкальное письмо; затерялось в пургу ямщиком, а теперь нашлось.
– Что ты сейчас играл?
– Рахманинов, «Элегия».
Боб тушит сигарету, допивая выпендрежный французский коньяк. Он встряхивает челкой и улыбается. Поблескивает золотая оправа, и так восхитителен расстегнутый ворот его заграничной рубашки.
– There’s music in all things, if men had ears40, – провозглашает он.
В глазах его – синий насмешливый иней, на правой руке – серебро браслета с вечным соломоновым девизом. И это пройдет…
Няня-англичанка, известный пианист с трех лет учил его музыке, пока родители-дипломаты обживались в Новой Зеландии. Нет, не для тебя придет весна, Галюня. Живет он в системе Альфа Центавра. Даже не думай…
– Как з-здорово ты с-сказал.
– Леди, это сказал некто лорд Байрон, – смеется Боб.