Нрах очнулся на мгновение раньше других, одним прыжком взлетел
на жертвенник и ударил себя твердым кулаком в грудь.
– Моя добыча! – прохрипел кочевник Избранным и перевел
благосклонное внимание на незнакомца. – Ты... отродье вонючего
шакала! Я вырву твои кишки!
Угроза не была немедленно приведена в исполнение лишь потому,
что Нрах, как многие прирожденные лидеры, был позером.
Бессознательно он оттягивал момент расправы, чтобы всласть
покрасоваться на глазах у Избранных. Вот он каков: натиск, гнев,
рычание!
Джилинер хладнокровно взглянул в лицо разъяренному Льву
Пустыни.
– А если вас беспокоит, – возвысил он голос, чтобы
преодолеть нарастающий шум, – что я не являюсь Избранным и не имею
под своей командой сотни‑другой головорезов, то можете не
волноваться: мне это совершенно безразлично!
В глазах Нраха полыхнула красная жажда убийства. Он оскалился,
предвкушая удовольствие голыми руками задавить наглеца.
– Что же касается моих планов на будущее... – продолжил
было Джилинер.
– А-арргх! – взревел кочевник, сделав шаг к жертве.
Джилинер бросил на него быстрый взгляд и спокойно позвал:
– Ша́йса!
Серебряное марево вновь замерцало, на жертвенник шагнул
невзрачный человечек с невероятно длинными руками.
– Шайса, – негромко пожаловался Джилинер, – этот верблюд
меня все время перебивает...
Только очень опытные воины заметили короткое движение, которым
наемник отправил в полет нож, словно выпустил птицу на свободу.
Нрах захлебнулся рычанием и лицом вниз рухнул на жертвенник.
Неистовым порывом гнева захлестнуло Избранных. В этот миг двое
пришельцев были на краю Бездны, потому что на них ощерилась стая
матерых убийц. Не важно, что эти двуногие звери были без оружия:
почти все они в мастерстве не уступали Шайсе.
А сам Шайса был невозмутим. Он полностью доверял хозяину. И
оказался прав: его господин в два счета укротил эту свору. Причем
без всякой магии.
Джилинер вытянул руку в ритуальном жесте – вперед и немного вниз
– и возопил, перекрывая злобные голоса.
– Да примет Хмурый Бог жизнь этого человека! Да насладится
его предсмертными стонами! Да возрадуется при виде его
страданий!
Произошло то, на что и рассчитывал Ворон. Сработала страшная
сила: привычка, вошедшая в плоть и кровь.
Разум еще не успел подсказать слугам Хмурого верное решение, а
руки сами собой вытянулись в сотни раз уже проделанном жесте –
вперед и вниз, как у черной статуи. Полсотни глоток дружно
взвыли: