Маму передёрнуло. Её страх передался мне, пробежал у меня по спине, и меня тоже передёрнуло.
Она заговорила быстрее:
– Ради тебя я притворилась, что согласна с ним. Но его объятия стали ощущаться иначе – они стали сетями, тянувшими меня вниз.
В ту ночь я не спала. Утром, как только он ушёл, перерыла весь дом: перевернула ящики, снимала половицы, залезала между стропилами. К вечеру я всё прибрала и притворилась улыбчивой и весёлой. Изо дня в день я искала. Ты пинался у меня в животе, словно хотел сказать: «Поторопись!»
В конце концов я догадалась отодвинуть в сторону каменную плиту крыльца. Под ней в небольшой грязной яме лежала моя шкура.
Я со всех ног бросилась на берег, насколько мне позволял мой огромный круглый живот. Потом, присев у воды, попыталась натянуть шкуру. Какой она была тесной! Я выдохнула из лёгких весь воздух, втиснулась в неё – и вновь увидела мир своими морскими глазами. Я бросилась в воду.
Моё сердце колотилось.
– Ты ушла, чтобы я стал шелки, – произнёс я, пытаясь переварить услышанное.
– Ты и есть шелки. Однажды у тебя появится шкура и ты сможешь нырять глубоко и свободно.
– Но… – я не хотел произносить этого, – существуют ли такие?.. Такие?..
Её голос стал жёстче и настойчивее:
– Такое случается. Иногда ребёнок рождается человеком и остаётся на берегу с родственниками-людьми. Но я знала, что ты родишься шелки. Я и сейчас это чувствую. Это твоя природа, Аран. И твоя судьба.
Она была так уверена! Однако…
– У меня один глаз голубой, – сказал я.
– А другой – карий.
– В волосах есть светлые пряди.
Она свирепо посмотрела на меня:
– Ты не нуждаешься в пресной воде, так ведь? А люди без неё не могут. И ты никогда не мёрзнешь. Вот тебе и доказательства.
– Они мёрзнут?
Впервые с того момента, как я узнал правду, она улыбнулась:
– С чего бы им тогда носить нелепую одежду?
Одежда – так называлась их обвислая верхняя кожа.
Моих ног коснулась вода, и я посмотрел вниз. Теперь они выглядели иначе. Всё моё тело выглядело иначе.
Я поднял камень и швырнул его в воду.
* * *
Когда вокруг нас сгустилась ночь, мама положила голову на камни. Я растянулся на берегу чуть поодаль. Я был признателен маме за то, что мы остались ночевать здесь, вдали от клана. Прилив закончился, и начался отлив…
Я плыл, но моё тело было каким-то другим. Фонтаны брызг отлетали от моих рук. Почему они были такими неуклюжими? Морщинистая оранжевая шкура покрывала мою кожу, обвисая и болтаясь при каждом моём движении. Её вес тянул меня вниз, как камень. Я проваливался в пучину всё глубже и глубже, до тех пор, пока моя грудь не стала разрываться. Нужно срочно сбросить эту шкуру! Я запускаю в неё пальцы и сильно тяну, и она начинает отрываться вместе с клочьями моей кожи. Я разделал себя как рыбу. На запах крови потянулись акулы…