– Ладно, я продвинутый, всё понял. Сорри, что кайф поломал, – ни с того ни с сего бросил я, вспомнив несколько словечек из какого-то фильма о хиппи, и отошёл в сторону.
– Ти-и-им! – позвала меня растаманка и, когда я обернулся, уже мягче спросила: – Как фрэнда зовут?
– Круглов Владик.
– Ну чё, девки, знаете такого? – обратилась она к подругам.
– Круглов?.. Это не тот с седьмого этажа? – немного подумав, откликнулась одна из них.
– Пьянь которая?
– Ну да.
– Тим, он что, твой друг? – опять спросила центровая.
– Владик Круглов – да.
– Ты глянь на него, наверное, такой же алкаш! – начала традиционалистка и с презрением посмотрела на меня. – Вон, глаз подбит…
– Не надо с ходу развешивать ярлыки, Зинаида! – «мисс Марли» строго посмотрела на подругу. – В шестьдесят седьмом мы поехали в Казахстан на дербан. Моего Джорджа менты повязали. Я в таком депресняке была! Хорошо, люди подвернулись достойные. Неделю дринкала так, что водкой по нужде ходила. Тут надо разобраться, понять причину!
– А его вроде как девка бросила, – отозвалась третья подруга.
– Ну а тогда чего ты хочешь?! Была бы я помоложе и если кто со мной такое замастачил, купила бритско-го пойла и бухала бы от бёзника и до бёзника, – заключила хиппи-бабушка и, поправив шапку с бровей, обратилась ко мне: – Что у него с герлой?
– Да вроде как на днях свадьба должна быть, – подумал я и вспомнил слова Алёны, что Владик просил её позвонить, потому что не мог этого сделать сам.
– Во! Видишь! Значит, она его кинула перед свадьбой! Какой же нормальный мэн это выдержит. Вот и заморачивается чувак вторую неделю, – подытожила «миссис Марли». – Сходи, Тим, двадцать восьмая квартира.
Поблагодарив колоритную компанию, я вошёл в подъезд и поднялся на седьмой этаж. Возле двадцать восьмой квартиры остановился и прислушался – вроде тихо. Нажал кнопку звонка, но никакой реакции не последовало. Я нажал ещё и ещё раз. На последнем звонке долго не отрывал палец, и лишь когда звонок начал захлёбываться, отпустил кнопку. За дверью послышались шаги, и через мгновение лязгнул замок. Медленно дверь отворилась и прямо передо мной во всей красе предстал хозяин. Из одежды на нём была лишь набедренная повязка из зелёного махрового полотенца и изрядно запачканная белая майка. Небогатая обстановка и букет многодневного амбре заронили во мне сомнение, что передо мной друг юности. Я с сочувствием изучал субъекта, ища знакомые черты. Он тоже смотрел через узкие щели глаз, очевидно, пытаясь идентифицировать меня с кем-то из своего окружения. Когда процесс опознания закончился ничем, он дёрнул головой и промолвил: