– Ну, ты хотя бы с ума не сходи!
– Я, может, тоже тут задумываюсь…
За окном почти одновременно завыли две сирены. По характеру звука можно было предположить, что разные службы мчатся по шоссе навстречу друг другу. Звуки нарастали, наслаиваясь друг на друга – ждать стало невыносимо. Я заткнул уши, но тревожные сигналы всё равно прорывались. «Когда уже вы столкнётесь и начнёте разъезжаться?!»
Чтобы хоть как-то бороться с ожиданием, я начал обратный отсчёт: «Девять, восемь, … три, два, один». Но потребовалось повторить: «… три, два». На новом счёте произошла кульминация этой никем не написанной городской увертюры – сирены слились на пике, ворвались в ночи во все дома, а затем столь же долго эти звуки удалялись, но стало уже легче.
– Как кисель? – супруга всё-таки у меня мудрая.
Она подошла к плите и что-то там колдовала неочевидное.
– Кисель офигенный! Как из солдатского пайка!
Комплимент вышел неловкий. Я-то имел в виду, что это, наоборот, хорошо, мы даже на учениях ели брикеты киселя просто так, сухими.
– Ага. ЭС-Пэ-эС! Завтра налью тебе с собой, – сказала она не поворачиваясь.
Это её свойство говорить, стоя к человеку спиной, мне и большинству друзей не нравилось. Но, собственно, так же, не поворачиваясь к людям лицом, с нами общалась система – почему бы нам не ретранслировать раппорт.
* * *
С недавнего времени сны стали по значению равняться реальности – по смыслу и плотности переживаний. Многие оказывались интереснее и как-то нужнее, чем личные, не говоря посторонние, действия.
«Если там можно видеть сны, тогда вообще не о чем беспокоиться!» Стоило беспокоиться только о детях. Не зря же господь возложил деторождение на своих потомков – а мог бы продолжать творить их из себя. Все были бы прямыми потомками, но люди ходили бы тогда пустыми и обессмысленными.
С сыном мы пересеклись утром на две минуты. Я уже обувался на выход, а он только встал.
– Привет, па! – он обнял меня, полностью прислонившись, как будто ещё досыпая на мягком мне.
– Бодрое утро, боец! – я потрепал его по лохматой после сна голове.
– Не называй его так! – донеслось из ванной через полуоткрытую дверь.
– А чего? – я угадал мысль жены.
– Воевать он не пойдёт! – Лия на полтона повысила голос.
– Да ему ещё три года до возраста! – держал я оборону.
– Ну всё это может затянуться… до бесконечности.