Тут в ключ попал кузнечик, плавает, дергается, выбраться не может. Все его увидели. А баба Марта Берёста говорит, ну подайте ему помогу. Илья с Анькой посмеялись, а Арсений взял да сорвал травинку и сунул под нос кузнечику, тот и выбрался. И баба Марта Берёста говорит, мол, а вы зря надсмехаетесь. Вот был один случай с пропойцей и разбойником Мартыном. Схватили его за грехи тяжкие да и бросили в узилище, в тюрьму. И сидит он, горюет – не о грехах, конечно, а о своей участи такой… Как вдруг чует: что-то коснулось щеки. Отогнал, думая, что насекомое. А оно опять. Поймал пальцами – вроде нить или паутина. Потянул – а крепкая. Сильнее потащил – не рвется. И вдруг загорелось ему вцепиться в нее да и повиснуть – не рвется, да и все. И тогда он сообразил по ней полезть. Лезет и лезет, выше и выше. А там и другие сидельцы, воры да убивцы прочухались, глянули – един ихний товарищ куда-то устремляется, да тоже схватились, полезли. И качается паутина та, сейчас оборвется. И вот Мартын добирается до самого края облака – не облака, а может, такой светлой-пресветлой земли, хватается, и вмиг все рухнуло, все его дружки-товарищи по пленению тому горькому, да справедливому. А Мартын-то на руках подтянулся, глядит: чудеса-а-а… Плоды различные, цветы, птицы. И среди всего того великолепства похаживает мужчина, спокойный весь из себя, с чистой бородой расчесанной, с большими ясными очами. Увидал Мартына, приветил улыбкой. Мартын к нему. Мнется. Враз позабыл свой нрав, все свои ухватки биндюжные, слова не может молвить. А тот словно на вопрошанье и ответствует: никто не выкарабкался, а один ты, и вот почему: паучок в кадке у твоей полюбовницы плавал, та и хотела его придавить, а ты не дозволил, сунул соломинку и вызволил пленника да и отпустил. Не помнишь? Мартын мнется, загривок чешет пятерней. Ну а мы тут всё помним. Вот тебе и сталось. Мартын вдруг уразумел, что не сон это, да бух на колени: «Осподи!..» А тот: «Я слуга. А ты спасен на этот раз. Ступай теперь». И Мартын встал и пошел, дивясь и качая головой и скребя загривок. И все силился вспомнить ту полюбовницу, и ту кадку, и того паучка.
И купил после себе хату да наладился коноплю растить да вымачивать и пеньку вытягивать, веревки вязать, канаты. И такие прочные то были веревки и канаты, что к нему отовсюду заказы шли, даже от капитанов морских кораблей. И не гнила его пенька и совсем не портилась от соленой воды. Она и сама по себе прочна и устойчива ко всякой гнили, а тут еще и мастер был чистый в своих помыслах и рассуждениях. А рассуждение его с тех пор простое было: спасай всех, кого можешь, тогда и тебе будет спасение.