Что же касалось родителей самого Дворецки, то он их почти не помнил. Они проживали в другом городе и были весьма довольны сынком – стипендиатом. Усадив, своё одарённое чадо в четырёхлетнем возрасте на плечи государства, они двенадцать лет не утруждали себя родительской опекой. В течение учебных семестров хранили гробовое молчание, нарушая его лишь на Рождество поздравительными открытками. В дни летних каникул доставали из шкафа бойскаутские шмотки и, облачив в них своего вундеркинда, незамедлительно отправляли его в один и тот же оздоровительный лагерь. Но и эти крохи семейных взаимоотношений Дворецки наблюдал только до десятилетнего возраста.
Затем и они прекратились.
Испытав в столь ранние годы откровенное отчуждение близких, юноша стал малообщительным, замкнутым. Его существование полностью протекало в стенах учебного заведения. Впрочем, то, что происходило вне колледжа, Дворецки мало тогда не интересовало, он как бы вычеркнул из своей жизни внешний мир, наполненный обывательским равнодушием. Но, при этом, он всё же не был ему совершенно безразличен, как это могло показаться на первый взгляд. В свободное от занятий время, юноша размышлял о нём, и тогда мир представлялся ему мозаикой бесцельно снующих образов, сонмищем паразитов – алчных и похотливых в своём стремлении к удовольствию. Внешний мир вызывал в нем чувство отвращения. Тогда-то и принялся его мозг порождать «забавные идеи», как изволили выразиться наставники юного гения. А уже вскоре Дворецки сумел убедить руководство колледжа в целесообразности предлагаемых им экспериментов. В итоге чего, в руках юного гения оказался затребованный им научный материал – человекоподобные обезьяны.
Затем последовала учёба в университете, преподавания в нём, признание его научных работ на самом высоком уровне. Об этом периоде своей жизни, Дворецки, в зрелые годы вспоминал неохотно, с раздражением, в связи с явной событийной серостью происходящего тогда. Далее, юноша был приглашён в одну из закрытых лабораторий Центра. Так, он некоторое время продолжал заниматься педагогической и научной практикой под грифом особой секретности. Но, вскоре полностью отказался от первого, без остатка посвятив себя второму.
В кротчайшие сроки, утвердив себя в статусе одного из самых перспективнейших сотрудником Центра, Дворецки, получил первую крупную финансовую поддержку своим особым научным изысканиям. Благодаря чему был отстроен экспериментальный комплекс на маленьком островке в Карибском море.