А затем…
Затем, Дворецки уже подступил вплотную к реализации своей давней мечты. Той самой, которая, однажды появившись в студенческих фантазиях, уже не покидала его никогда. Он должен был увидеть сам, а затем и показать всему миру истинную природу человека – так, низвергая человечество на его место, которое оно на самом деле заслуживает. И даже более того. К тому времени, взгляды Дворецки на бытие успели оформиться в философскую концепцию, что только укрепляла его веру в правильности выбранного пути, всё более и более побуждая к достижению избранной цели.
То, был его тайный мир, не имеющий никакого отношения к внешнему.
***
Однажды, ранним солнечным утром, на взлётно-посадочную полосу островка ступил чиновник, прибывший из Центра. Дворецки, коротко и даже сухо поприветствовав его, прямо у трапа лайнера предложил спроецировать экспериментальную часть проекта с человекообразных обезьян… на человеческий ресурс – на самого человека. Чем весьма озадачил гостя, а заодно и его руководство, которое ещё долгое время пыталось определиться по поводу очередной «забавной идеи» Дворецкого. Ибо идея эта выглядела сколь изуверской, сколь и перспективной в плане решений государством определённого ряда тактических и стратегических задач на внутреннем, внешнем, равно как и геополитическом фронте.
Дворецки, томительно всматриваясь сквозь океаническую даль, ожидал ответа из Центра в течение нескольких месяцев, а затем… исчез с острова, не забыв прихватить с собой все деньги, выделенные экспериментальному комплексу. А заодно и компьютерные программы, специально разработанные для создания новых генетических моделей.
Дворецки исчез в том самом мире, который с детства ненавидел.
***
В этот день, о котором далее пойдёт повествование, Дворецки, решил отдохнуть. Австралийская жара повсеместно стелилась по западному побережью удушливой поволокой, спасение от которой можно было найти только рядом с кондиционерами в комнатах виллы, купленной профессором в прошлом месяце. В связи с чем Дворецки нетерпеливо елозил, сидя на заднем сиденье машины, уже не в силах терпеть, когда закончится эта бесконечно пыльная трасса. И вот, наконец-то, «Бьюик» остановился, клюнув капотом. Профессор распахнул заднюю дверцу и выскочил из автомобиля. Высоко закинув лицо, сощурился на солнце. Досадливо ойкнул, хлопнув себя по шортам, и проворно ретировался в салон «Бьюика». Назад уже выбрался в соломенной шляпе на голове.