В руках его была листовка «Свободных голов»34, движения, действовавшего по всей Японии, но по какой-то причине практически не известного здесь, в Ибараки. «Правительство нас обманывает! Под видом неких «пришельцев» правительство и оккупационная американская армия организовали систему контроля за населением, подавляя наше развитие, самостоятельность, ограничивая наш выбор. Японец! Проснись! Присоединяйся к нашей борьбе! Не верь ничему, думай сам!» – такой текст был отпечатан на листовке. Оставшееся до левого края место занимали пятиконечные звёзды, последняя из которых пропечаталась только наполовину и напоминала корону. Кэнто смял листок и пошёл к остановке. Ему не хватало машины. Ему не хватало удачи.
* * *
Кэнто болтался по городу, не зная, чем себя занять. Он купил дорогой блокнот и хороший карандаш, чтобы записывать партии, зашёл в кофейню. Вылив в большую чашку жирные сливки, высыпав сахар и вяло помешивая ложкой горячий ароматный напиток, Кэнто принялся читать газету, забытую или нарочно оставленную на столике предыдущим посетителем. Он пробегал новости глазами, не углубляясь в текст. «В Аомори сильно тряхнуло: шесть баллов. Касуми будет переживать, – вспомнил он отчего-то официантку из «Идзуми». – Хотя кто знает, будет ли? Она убежала из Аомори». Кэнто отпил кофе, выдохнул, переменил позу. Сейчас, прочтя новость про землетрясение на Хоккайдо и в Аомори, он понял, что часто думает о Касуми. Он никогда не рассматривал её в качестве свободной девушки, с которой можно попробовать познакомиться поближе: таковы были правила, образовавшиеся сами собой, а кроме того, более серьёзные посетители бара относились к ней так же – как к «девушке, с которой нельзя познакомиться поближе». Это никогда не задевало его. Касуми будто существовала в параллельной реальности; она не принадлежала никому, при этом её можно было видеть, слышать, даже чувствовать запах её волос.
Кэнто перевернул страницу и, рассматривая тёмную фотографию какого-то политика, задумался: почему он всегда идёт за другими, принимает чужие правила?
Люди, отпечатавшие листок и приколовшие его кнопкой к двери Кэнто, были сильнее. Они могли делать то, чего он никогда не сделает (впрочем, для Кэнто их идеи не становились от этого менее неприятными). Генри Ямамура был сильнее. Он мог обозвать любого в баре (кроме Хироюки), у него достало смелости сделать юбицумэ