Мама проверила дверь, задернула шторы, погрузив комнату в полумрак. Она щелкнула выключателем настольной лампы и наклонилась к Олегу. Ее волосы коснулись его руки, покрытой корочками от расчесанных комариных укусов, было щекотно, но Олег не пошевелился. Вдохнул ее запах: странный, горьковато-сладкий, ни на что не похожий.
– Твой отец считает, что ты еще слишком маленький. Но мне было столько же, сколько тебе сейчас, когда моя мама показала мне это.
Из потрепанной лазурно-голубой папки она достала тоненькую пеструю книжку, и Олег сразу понял, что это не учебник, не энциклопедия, не какая-нибудь книга рецептов. Обложку украшали причудливые рисунки и узоры, которые совсем не были похожи на схематичные изображения на постерах, вывесках или на схемы в “Природоведении” за третий класс. Это было оно, то самое, запрещенное.
– Ты знаешь, что это? – спросила мама.
Сначала Олег хотел соврать. Все в нем сопротивлялось признанию. Его учили, что это плохо, бессмысленно, а главное – запрещено. Его учили, что если он где-то встретит подобное, то должен обязательно донести. А вдруг это проверка? Вдруг мама хочет убедиться, что он хороший и послушный мальчик? Если он признается, что перед ним искусственное, не заберет ли она книжку, в которую Олегу до дрожи в пальцах хотелось заглянуть? Или, хуже того, не должен ли он будет донести на маму?
– Не бойся, скажи мне, – мама приобняла его за плечи.
Олег решился.
– Знаю.
– Ты уже видел такое раньше?
Он покачал головой. Протянул руку, коснулся шероховатой обложки, так не похожей на снежно-белые страницы обычных книг, и открыл ее.
Книга сказок стала первым предметом искусственного, который Олег видел в своей жизни. Он часами рассматривал странные, замысловатые иллюстрации, читал удивительные истории. Не мог поверить, что сюжеты придумали взрослые люди: такие фантазии были разрешены малышам до двенадцати лет. Потом, вместе с получением паспорта, приходила ответственность: придумывание приравнивалось к созданию предмета искусственной значимости. А искусственное было запрещено. Почему запрещено Олег раньше не задумывался, не представлял даже, что чего-то в его жизни не хватает.
Запрет объясняли по-разному. Говорили, что это бессмысленная трата человеческого ресурса, не приводящая ни к какому реальному результату, что человек, демонстрирующий сотворенное им, ставит себя выше других, подобное творить не умеющих. Церковники утверждали, что творя, человек уподобляет себя богу, и вопрошали: не просто так ведь в слове припрятан корень искушать?