– Аааа! – кричала Аллочка.
Побросав чемоданы, дрожащими руками Лапочкины отчаянно пытались включить несчастный фонарик. Когда им это удалось, они увидели на тропинке лишь белые шнурки Аллочки, сама же она бесследно пропала.
Оля с Максимом в страхе уставились друг на друга, сердца их бешено колотились. На мгновение деревья перестали стонать, лес застыл в устрашающей тишине. И вдруг позади близнецов раскатами грома прокатился чудовищный рык, послышался треск ломающихся веток. Кто-то огромный стремительно приближался к Лапочкиным. И бежать им уже было поздно.
Глава 2. Сбежавшие шпротики
Схватившись за руки, несчастные близнецы дрожали как два осиновых листа. Глаза их метались в поисках неминуемой опасности. Та нагрянула из огромного куста колючего чертополоха, что рос в метре от Лапочкиных. Из самого центра его, раздвигая злющие иголки, вылезли две кривые руки, затянутые в чёрные, как сажа, перчатки, и потянулись к Лапочкиным. Второй рык прокатился над лесом. Вслед за руками из куста вынырнула лохматая голова и сверкнула золотыми зубами.
– Ага! – крякнула она. – Попались, тролли маринованные!
– Б… бабушка?! – пропищала Оля.
Бедокуровну она узнала по зубам. Всё-таки не зря она три раза в неделю старательно протирала их влажной тряпочкой. Не сами зубы, конечно, а единственную фотографию в доме, на которой они были изображены вместе с хозяйкой.
– Ой!.. Лапочки! – опешив, протараторила старуха и залезла обратно в чертополох.
Близнецы тревожно переглянулись, дрожать они стали поменьше, но руки не расцепили.
– Кыш, кыш, кыш!.. Домой! – прошипела старуха за кустом.
– Фррр, – недовольно зафырчало невидимое чудовище и унеслось прочь, глухо треща ломающимися ветками.
– Лапочки! Лапочки мои приехали! – сияя золотой улыбкой, вынырнула из-за куста старуха и с распростертыми объятиями двинулась на Лапочкиных. – А вытянулись… вытянулись-то как! Прямо как червяки после дождя!
– Ква-ха-ха! Ква-ха-ха-ха! – со всех сторон загоготал невидимый лягушачий хор. Олю затрясло от макушки до пяток – лягушек и прочих квакш она, главная заводила четвёртого «Б», боялась больше всего на свете.
– Цыц! – метнув по сторонам огненные взгляды, старуха мигом усмирила хор и вновь заулыбалась, – А ну, дайте-ка я вас рассмотрю хорошенько.
Она сделала два шага назад и оценивающе уставилась на Лапочкиных. А те в свою очередь уставились на неё, таинственную и неуловимую Бедокуровну, которая предстала перед ними во всей своей неземной красоте.