Пусть выручила честно в смертный час,
ведь не корысти ради – скрылась раз.
Сойдутся звёзды – свидимся ещё.
Пока же путь иной они чертили.
Без чёткости: в лесную чащу или
в чертоги копей брошенных? Насчёт
тех шахт, где добывали соль когда-то,
ходили слухи о нечистой силе,
мол, якобы их стережёт сам чёрт
и визитёрам назначает плату.
Не денежную даже: жизнь – билет.
И выхода оттуда просто нет.
Попы не рисковали проверять,
насколько эти выдумки правдивы.
Опасно же. Потом в числе мотивов
вполне резонный был: святая рать,
признав по факту дьявольскую точку
реально существующим активом,
в баланс к себе внесла её, и, глядь,
всё выстроилось здорово и прочно.
Есть сатана, и слуги есть при нём,
которых надо истреблять огнём.
Для копей это, в сущности, табу
являлось суеверием охранным.
Пасть где-то под землёю бездыханно
претит что господину, что рабу.
Охотники безвестно сгинуть – редки.
Ещё страшней во мраке недр от раны
лишаться жизни, в каменном гробу
итожась на крысиные объедки
и не отпетый по канонам прах.
Но были те, кого боялся страх.
Убийцы и варнаки всех мастей,
отторгнутые обществом особы
по осени сползались в катакомбы —
поглубже от морозов и властей.
Сбивались в шайки там и от агентов
в окрестностях сигналов ждали, чтобы
сей час по получению вестей
с поверхности, не тратя ни момента,
отправиться преступною гурьбой
за будущей добычей – на разбой.
Жертв умерщвляли – не щадя людей.
Безжалостным был промысел кровавый.
А в дни войны – тем более, ведь нравы
звериные, увы, эксцесс везде,
где душегубство доброты уместней.
Грех Каинов – пьянящая отрава
созданиям, забывшим об узде
законов человечности и чести.
Он извергам не может быть прощён.
Брать пленных не входило в наш расчёт.
Хоть ближе к гротам взяли языка,
что из норы вдруг сунулся наружу.
Не мешкая его обезоружив
и рот заткнув, разведчики слегка
трофей свой оглоушили. К рассвету
доставили вполне живым, хоть стужа
жгла среди ночи, волокли пока.
И мужичок, кострищем подогретый,
без торга о какой-либо цене,
как на духу, что знал, поведал мне.
Так, рассказал, что в схроне подлецов,
укрытом в соляных тоннелях, двадцать
головорезов начали сбираться
в набег. И моя горстка удальцов,
лишь дюжина всего, но ветеранов,
прошедших пару-тройку операций
(брат выделил проверенных бойцов),
внезапностью злодеев, как баранов,
могла ошеломить, ударить в лоб