Дверь в бар открылась, и рослый офицер в форме зашел внутрь. Его
добродушная улыбка, озорной взгляд и густая ухоженная борода была
известна всем в Инкубаторе. Не раздумывая, он прошел к барной
стойке и сел рядом с Коганом.
– Так и знал, что найду тебя здесь Макс, – бросил
офицер одинокому человеку за стойкой и подал сигнал бармену. –
Сделай чаю и сообрази поесть.
Бармен бросил косой взгляд на захмелевшего Когана, после чего
продолжил натирать бокал:
– Пайков больше нет. Осталось только рагу.
Офицер протянул два талона и произнес:
– Один оставь себе, а на второй придумай что-нибудь.
Бармен удовлетворенно улыбнулся и, кивнув головой, ушел на
кухню.
– Смотрю, ты только разгоняешься, – продолжил
офицер. – Сколько уже уговорил? А-а, вижу! Почти половину
бутылки.
Коган, со слегка отвисшей челюстью и затуманенным взглядом,
уставился на офицера, после чего опрокинул рюмку и, тут же наполнив
ее снова, подвинул офицеру.
– Нет, Макс, я воздержусь.
– Расслабься, Гай, – не спеша пробормотал Макс. –
Пятница! На вылазку только в воскресенье, сегодня можно и
отдохнуть.
Вернулся бармен и принес тушеную картошку с мясом и чайник с
чаем. Гай поблагодарил того дежурной улыбкой и взглядом попросил,
чтобы он им не мешал. Бармен пару секунд подумал, потом осмотрел
зал и пошел протирать столы и собирать пустые рюмки.
– Эх, Макс, – тяжело вздохнул Гай и налил себе
чаю. – Ты уже неделю расслабляешься. Я третий рапорт забираю
из штаба, и как думаешь, почему на тебя жалуются?
– Мне сейчас угадать нужно? – Макс подтянул к себе
тарелку и начал есть.
– Было бы неплохо, чтобы ты не появлялся перед кадетами и
своими подчиненными в таком вот виде.
– Да насрать, – промямлил тот с набитым ртом. –
Как хочу, так и появляюсь.
Гай снял фуражку, медленно выдохнул, сбрасывая накопившееся
напряжение от разговора, и провел рукой по гладко выбритой голове.
Его взгляд невольно упал на диктофон.
– Ты же знаешь у меня повод, – Макс отодвинул
тарелку.
– Опять слушал запись? – очень терпеливо начал
Гай. – Старик! Ты не первый, кто потерял близкого человека, но
это не означает, что надо превращаться в распутника, алкоголика и
мразь. Как-никак, уже пятнадцать лет прошло.
– Шестнадцать, – торжественно произнес изрядно
захмелевший Коган и взялся за рюмку.
– Тем более!
– Не надо меня лечить! – сорвался Макс на крик и
ударил кулаком по столу. На него обратили внимание немногочисленные
завсегдатаи бара.