Однажды девушка осмелилась спросить кормилицу, почему они не могут отправиться домой прямо сейчас? Простой вопрос так сильно расстроил Иериель, что она горько проплакала всю ночь, так и не дав ответа. А утром хриплым страдальческим голосом клятвенно пообещала, что они вместе обязательно вернутся в родную Аннерию, когда придет «время». И она, Иериель, сделает для этого все возможное и невозможное. Доверчивая Айвен поверила и теперь нетерпеливо ждала, когда же, наконец, придет это самое «время».
Разве могла старуха, вглядываясь в бирюзовые глазки, открыть девушке правду? Нет. В Аннерии отступницу больше никто не ждал. Когда-то, очень давно, она не смогла противостоять велению сердца и пошла против семьи ради человека, которого запрещено было любить. Не послушав ни отца, ни мать, она, ослепленная любовью, с высоко поднятой головой гордо последовала за тем, кто в итоге… предал ее. Страх быть отвергнутым своим народом убил в нем нежные чувства, и любовь супруга растворилась в воздухе, едва пара добралась до королевства Дуаг. Брошенная и опозоренная, Иериель могла бы вернуться в родной дом. Его двери для нее, и таких же, как она, всегда были открыты, но пресловутая гордость не позволила ей сделать это. Ведь в глубине ее голубых глаз, несмываемым никакими слезами позором, налились зеленым цветом бутоны чуждой для аннерийцев природы, которые впоследствии так и остались пустой завязью.
Много месяцев скиталась она по окраинам враждебного королевства, прячась от людей, пока не добрела до его холодных северных границ, где доживали свой век изгнанные за такое же преступление дуаги.
Соорудив на опушке шаткую лачугу, ей ничего не оставалось, как назвать Синий лес новым домом. Девушка, а затем и женщина, жила почти в одиночестве. Питалась съедобными кореньями, собирала и сушила лекарственные травы. Из людей – дуагов ее не боялся только странного, полудикого вида мужичок Тронвилль, захаживавший к ней изредка, чтобы проведать и выпить целебного отвара для здоровья. Он болтал без умолку, рассказывая смешные небылицы, и хоть как-то скрашивал ее однотонные будни. А также безвозмездно помогал по дому и, как итог, – они подружились. Именно от этого пустомели и пошли слухи об ее глубоких познаниях во врачевании, о которых теперь было известно далеко в округе.