– Хорошо, туалеты так туалеты. – Я безумно рада, что не нужно спать на скамейке или заниматься чем-то отвратительным.
Мне тепло, и я почти не хочу есть. Машина едет так плавно, что я невольно закрываю глаза и проваливаюсь в сон.
– Эй, Бекки, просыпайся!
Я с трудом разлепляю глаза и озираюсь по сторонам.
– Где мы?
– В Нью-Джерси.
Я никогда не была в пригороде Нью-Йорка. Здесь шикарно, ничего не скажешь. Митчелл обитает в таунхаусе из красного кирпича. Его квартира занимает весь третий этаж и имеет отдельный вход. Я с открытым ртом смотрю на эту мрачную громадину, ставлю ногу на ступеньку и тут же понимаю, что крыльцо стремительно приближается к моему носу.
– Осторожно! Крыльцо скользкое, – предупреждает он, оперативно придержав меня за капюшон.
Я благодарно киваю, а парень открывает передо мной дверь. Никто никогда не оказывал мне таких почестей.
Переступив порог, я оказываюсь то ли в больнице, то ли на небесах. Если рай и существует, наверное, он выглядит так.
За счет всевозможных оттенков белого пространство кажется бесконечным. Ну, правда, я вижу везде белый и понимаю, что он разный. А еще зеркала. Их много. В центре огромного помещения, разделенного на кухню, гостиную и что-то вроде библиотеки, возвышается зеркальная колонна.
Я поспешно скидываю насквозь промокшие ботинки – не хватало еще испортить белый ковер – и на носочках бегу за ним.
– В общем, тут кухня, рядом гостиная, а там, – он указывает на массивную черную дверь, резко контрастирующую со всем остальным и притягивающую взгляд, – спальня и мой кабинет. Туда тебе заходить нельзя.
– Почему?
– Не люблю, когда вторгаются в мое личное пространство.
– Хорошо.
– Почему у тебя нет елки? – спрашиваю я, удивленная отсутствием праздничной атрибутики.
Мне всегда казалось, что все нормальные люди вешают на двери венки из сосновых веток и наряжают елки.
Когда я думаю о Рождестве, чувствую во рту привкус копоти от сальных свечей. В моей семье этот праздник не воспринимался как что-то приносящее радость и удовольствие. Это время, когда ты должен думать о страшном суде и о важности спасения своей бессмертной души. А я всегда думала о клеклом кексе, что мать раздавала после рождественской трапезы.
– На что она мне? – пожимает плечами он.
– Так ведь скоро сочельник.
–Я не фанат праздников и всего этого безумного декора, – отмахивается Митчелл и резко меняет тему: – Надо обработать твои коленки.