— Капюшон надень, раз уж подарил трясине шляпу. Кто его
знает, какие тут дожди, — бросил я через плечо. — Еще
мхом покроемся. Или плесенью.
С края моего стетсона мерно капало, налетел ветер, превративший
обычный дождь в водяную круговерть, весьма ограничившую обзор.
Травяной ковер ходил волнами под ногами, временами слега
проваливалась в окна мутной воды, откуда поднимались крупные
пузыри. Лопались они с мерзкими хлопками, освобождая вонючий газ.
Однообразная местность в струях дождя стала еще менее
привлекательной.
— Пап, а это что? — хлопнув сзади по плечу, указал
Рома куда-то вперед.
Я посмотрел в указанном направлении. Прямо по курсу маячила
темная громада усеченной пирамиды. А ведь еще минуту назад ее и в
помине не было! Отличное место для ночевки!
Дотопали к сооружению почти в сумерках. Кстати, никакая это не
пирамида оказалась, а самый натуральный зиккурат. Правильный такой,
со сложенными из бурых каменных блоков поросшими густым мхом
стенами-ступеньками высотой мне по грудь. Я задумчиво ковырнул шов
кладки. Несмотря на то что сам камень был ноздреватым, форма блоков
казалось идеальной, как и подгонка — иглу между ними просунешь, а
лезвие ножа — уже нет.
Рома
Эти мне упражнения по скалолазанию! Или скалоползанию? Как там
батя эту фигню обозвал: зиккурат? О! Зиккуратовосхождение. Будь оно
трижды неладно вместе с болотом! Весело приключения мои начались,
ничего не скажешь — то в горах льдом покрывался, то в болоте чуть
не утонул… И гадость эта огненная… Как только Арчи ее пьет?!
На ночевку расположились, не доходя четырех ступеней до вершины.
Тактически верно: стена сооружения теплая и от ветра прикрывает.
Кстати, дождь закончился. Сижу, прижавшись спиной к прогретому
камню и медленно моргаю. Очень медленно…
Рядом потрескивает зеленым пламенем огонь, вырываясь прямо из
трещины в каменной ступеньке. Отец говорит, это болотный газ так
горит. Может и так, мне все равно. Тепло — и ладно. На складной
металлической треноге над огнем булькает под крышкой походный
котелок, распространяя дразнящий аромат. Рядом сушатся носки и
кое-как очищенные от грязи ботинки. Вот от них амбре не очень…
Добро пожаловать в реальность, Роман-как-выяснилось-Артурыч…
Отец сидит, скрестив ноги по-турецки, уставившись в ночь. По
болоту медленно ползут синие и зеленые огоньки, иногда меж них
появляются и тут же исчезают багровые. Как их на земле зовут? Огни
святого Эльма? Вроде того.