Не отвечая ничего, старик
свернул с тропы и углубился в чащу, цепляясь за ветки крылами,
отчего на них стали появляться ранки и потускневшее оперение
окрасилось кровью. Мирослава забежала вперед, чтоб заглянуть в его
глаза, но костлявая рука настойчиво отстранила девушку с пути.
Спотыкаясь и старея на глазах, демон упорно пробирался куда-то,
пока, окончательно обессилевший, не упал. Его тело обратилось в
скелет, обтянутый кожей, а на крыльях уже не осталось ни одного
перышка. Рыдающая Мира пыталась то поддержать его, то спрашивала,
не позвать ли Рязанку. В какой-то момент, совершенно забывшись,
начала звать на помощь, но вспомнила, что кричит в преисподней и
впала в отчаяние. Уродливый труп, лежавший сейчас перед ней,
продолжал иссыхать и вскоре ветер рассеял прах падшего ангела.
Свернувшись калачиком на том месте, где исчез Радомир, девушка
горько плакала. За все два месяца, что жила у шаманки, только
однажды она видела ректора сердитым, а здесь довела его до такого
состояния глупым любопытством. Возвращаться обратно было страшно и
стыдно, поэтому Мирослава всхлипывала и лила слезы.
Близился вечер, где то блеснула молния. Начало
моросить, потом стал накрапывать дождик, а затем ливень забарабанил
по густой листве. В хмурых небесах сверкали пронзительным светом
изломанные линии, грохот грома сотрясал землю. Мира перебралась под
большое дерево, раскинувшее мощные ветви над островком суши и мелко
дрожала в своей легкой, насквозь мокрой одежонке. Из чащи выскочил
волк и пошел, скаля клыки прямо на девушку, которая тут же
подобралась, готовая лезть на дерево или хоть шишкой в него кинуть,
но зверь, приблизившись, как-то по-человечески покривился, будто от
вони и чихнул, а потом убежал в сторону тропинки.
– Нечисть, – буркнула вдогонку оборотню Мирослава и
снова села, обхватив себя за плечи и незаметно для себя
задремав.
– Ах ты, бедняжечка моя, – раздался сочувственный
голос со стороны ствола, девушка резко проснулась и
обернулась.
Рязанка вышла из дерева, в котором оказался скрытый
проход. В руках у нее были полотенце и теплый плед. Не выдержав
подобной доброты по отношению к такой преступнице, как она, Мира
опять заревела в голос, хотя горло уже порядком саднило.
– Я-я-я, – захлебываясь, начала она и отталкивая
полотенце, выдавила, – нне ннаддо.