– Келеагоново отродье! Чистым огнём нечистый сожжём!
Велияр сохранял невозмутимый вид, но все понимали: опоздание Пречистого отца можно расценивать по-разному. Поэтому все с нетерпением ждали, что тот скажет в своё оправдание. Арфазий не стал бы Пречистым, если бы не понимал таких вещей, поэтому, заняв своё место на помосте, поклонился Эгрису и произнёс:
– Долгих лет и славной жизни Велияру, да хранит его Предвечный Атий. В нашем опоздании виновна эта преступница: ей вздумалось падать в обморок, отнимая время у благородных и досточтимых лугорцев. Только за то, что заставила ждать Велияра, она уже достойна наказания.
Толпа опять заулюлюкала, но, стоило Эгрису поднять руку, все замолчали.
– Долгих лет и славной жизни Пречистому Арфазию и всем отцам веры. Приступайте.
Старик степенно поклонился и сел на своё место. Дородный послушник вышел вперёд, прочистил горло и зычным басом начал зачитывать приговор:
– Именем Пречистого отца Арфазия, с благоволения Велияра Эгриса, во славу Предвечного Атия и наших предков, в год двести двадцать шестой от подписания договора у Злат-камня, сия женщина именем Свонда, жена селянина Гараха из поселения Малый Жом, что во владениях стовольского яра Тинела, под весом доказательств и улик созналась, что нечистым огнём проклятых, да не упомянуты будь их имена, сожгла посевы односельчан, а также наводила сглаз и портила воду в колодцах, отчего произошёл мор скота. За сии преступления она приговаривается к смерти через огонь. Да очистится душа её от скверны.
– Да очистится, – благоговейно повторили все присутствующие, и женщину повели к костру.
Она покорно плелась вслед за храмовниками, глядя в землю и не замечая ничего вокруг. Только однажды застонала, когда её приковывали к столбу. Такая покорность раздражала толпу – многим хотелось чего-то повеселее.
– Эй, нечистая! Сотвори что-нибудь напоследок! Покажи огонь Владык!
Один из послушников зажёг факел от огня священной лампады, что вынесли из храма специально для этого, и медленно пошёл в направлении костра. Рёв толпы нарастал.
Храмовник наклонился и поджёг сухой хворост. Многие захлопали и начали дружно кричать:
– Чистым огнём нечистый сожжём!
Огонь быстро разгорался. Женщина закашлялась от дыма. Язык пламени лизнул подол её рубахи, и та загорелась. Крик женщины утонул в радостном рёве толпы. Люди жадно смотрели, как огонь пожирает одежду, волосы, бумажную корону, как извивается смуглое тело, быстро покрываясь волдырями и чернея, как кожа лопается, из ран сочится кровь, как обугливается плоть, обнажая мясо и кости…