– Фонарик слабый. Не видно!
– Что, и водительское место не видно?
– Водительское пустое. На стекле есть брызги чего-то
похожего на засохшую кровь.
Стоящий слева от Николаича Саша вынимает из кармана свой
фонарик, но Николаич мотает головой. Тогда Саша вытягивает
откуда-то с правого борта двуручную пилу, вешает на ручку фонарик и
аккуратно начинает опускать в открытый люк эту конструкцию.
– Сека!! – орет Вовка, скатываясь с брони. –
Идет!!!
Саша одновременно дергает пилу из люка, и пока она, взблескивая
фонариком и певуче звеня, брякается на крышу, перехватывает со
спины короткую помповушку из старых магазинных запасов.
Практически в это же время в люк высовывается что-то похожее на
большую грушу, и получает со всех сторон и из всех стволов, аж
ошметья летят.
Груша моментально скрывается в люке. Но я уверен, что по ней
попали все, кто стрелял. А еще мне показалось, что это была
странная, карикатурная, но определенно человеческая голова.
Помнится, так французские ехидные карикатуристы изображали своего
короля Луи Филиппа. Вроде как и не король, но всем ясно, что
такое.
Саша тем временем подбирает пилу. Фонарик опять в люке.
– Ну что там у вас? – кричит из-под БТР Вовка.
– Неясно. Обстреляли – были попадания. Но смотреть все
равно надо. Володя, глянь еще раз, аккуратно.
Вовка осторожно лезет к лобовым стеклам. Прикладывается.
– А завоняло ацетоном, – замечает он со своего
наблюдательного пункта.
– Это-то и сами чуем. Ты что там видишь?
– Лежит какая-то туша на командирском кресле. Большая!
– На что похожа?
– Да пес ее знает. Саша, доверни пилу градусов на тридцать!
Не так, наоборот!
– Что наблюдаешь?
– Еще доверни! Ниже! Стоп! Вот так держи!
– Не томи! Что там?
– Тетеха толстенная! Мертвая! Башка разбита в хлам. Зараза,
она же всю сидушку изгадит!
– Еще что?
– Не пойму. Но вроде как больше там никого.
– Саша, дай-ка доворот – посвети в глубину.
– Чисто! Она одна тут была!
Дальше возникает небольшая заминка. Подхожу ближе, слышу, как
опер говорит Николаичу:
– Эх, жаль, риального патсана потеряли. Так бы он тут был к
месту!
И слышу, как в ответ «старшой» заявляет:
– Так я и пустил бы эту тупую обезьяну к пулеметам!
Понимаю, что кому-то надо лезть внутрь. Ясно, что это не очень
охота делать, но придется.
Лезет сам Николаич. Через минуту из недр БТР гулко
раздается: