И мертвецы – слоем. Темным слоем на мутно белеющем
небольшими кусками насте. Живых тут нет. Мы все же заглядываем в
цех – и у самого входа я натыкаюсь на женщину со свернутой
шеей. На вид она умерла пару дней назад. В голову приходят слова
спасенного нами утром инженера, как живые ломали своим умершим шеи,
чтобы не дать им укусить себя… За оборудованием ни черта не видно,
пол завален всяким хламом и трупами. Но все они уже окоченели, а мы
решили на коротком совещании, что склоняться над каждым и проверять
так, как это было принято раньше, не стоит. Потому проверка
заключается в коротком тычке ботинком. И пока все тела –
словно пинаешь деревяху.
Хотя и знаю, что меня прикрывают, окружающая темнота давит на
нервы. Подсознательно все время жду, что кто-нибудь мерзкий из этой
темноты на нас прыгнет.
Пальба начинается неожиданно – в дальнем углу. Лупят
вразнобой два пистолета.
Подбегаю туда вместе с пожилым седоватым сапером из приданных и
парой водолазов из усиления.
Мертвец – грузная женщина – зацепился рваным пальто за
какую-то деталь станка, двигается вяло, топчась на одном месте, и
потому двое санинструкторов под прикрытием ребят из четвертой
тройки стреляют в спокойной обстановке. И мажут. Причем оба. Раз за
разом.
Убогое зрелище.
Только теперь понимаю, насколько ж эти неплохие ребята
беззащитны и беспомощны.
Наконец, выстрелом десятым (с пяти-то метров) одному из
стреляющих удается попасть в голову зомби. Та шумно валится
навзничь.
Выбираемся из цеха удрученные. Получаем головомойку от Ильяса.
Санинструктора получают двойную порцию – еще и за перерасход
боеприпасов. А потом сразу еще и третью – за то, что при
проверке, с которой у командира не заржавело, у одного в пистолете
магазин с парой патронов, а у другого с пятью.
– Эй, ребята, а я полковника нашел! – окликает нас
паренек из третьей тройки.
Офицер лежит с намертво зажатым в кулаке пустым ПМ. Узнать его
можно только по росту, мощной фигуре и погонам. Под подбородком
отчетливо видна штанц-марка от ствола пистолета. Застрелился.
Потому и обгрызли его так сильно. Только вот под челюстью зубами не
дотянулись.
Свечу своим фонариком вокруг, но пропавшего симпатичного и
толкового санинструктора, бывшего тенью у своего командира, не
вижу. Тут вперемешку и мертвые люди, штатские и военные, и дохлые
собаки. Залитые кровищей, изрешеченные пулями. Упокоенные. Тяжелый
запах крови, грязи и смрад дерьма и мочи из разверстого цеха.