– И чем кончилось? – интересуется Андрей.
– А оказалось, что с остеохондрозом и геморроем справились,
зато производительность труда упала. Японцы и решили, что уж лучше
работник с остеохондрозом, чем такое…
Но мне сейчас надо судорожно вспоминать, что можно сделать в
такой ситуации.
Когда человек думает, у него больше шансов выйти
победителем.
Меня в пионерском возрасте очень поразил рассказ приглашенного к
нам в класс ветерана. Сначала, как и положено всякому ветерану, он
долго трендел эту отвратительную лабуду: «…развивая успех 10-й
ордена Расула Гамзатова Поколено синеморе переходященской дивизии в
направлении на Бирюлево-Товарное, 67-я ордена Переходящего Красного
Знамени стрелковая армия заняла высоту 33,6 и т. д., и
т. п.». То есть то, что так любят мемуаристы, и от чего тошнит
любого нормального человека, а уж детей в особенности. (Кстати, я
давно замечал, что ветераны стесняются рассказывать о себе,
предпочитая рассказывать красивости в духе официальной пропаганды.
За это надо сказать спасибо паскудам-пуристам из ГЛАВПУРа.) Итак,
оттрендев свое с явным облегчением, ветеран собрался уходить, но
тут я его спросил:
– А за что вам дали «За отвагу»?
(Мой дед мне говорил, что это была серьезная награда, сам он ее
за форсирование Свири получил.)
Ну, ветеран мялся-мялся, потом рассказал, что его послали
подавить огневую точку – пулемет в дзоте на горушке. Он до
амбразуры ползком добрался, а дальше что делать – неясно.
Видно, не слыхал про Матросова.
Немцы лупят очередями, а он лежит. И товарищи его по роте тоже
лежат – головы не поднять. Гранату в амбразуру не
сунешь – сделана амбразура грамотно, с отбивками. Из ППШ тоже
с пулеметом не поспоришь.
Вот он и закинул шинелью амбразуру. Тут от шинели так клочья
полетели, что он ее от греха пришпилил ножом и полез выше. Немцы
сунулись было занавеску эту снять, но он им этого сделать не дал,
так и лежал на крыше дзота и стрелял, пока наши не подоспели.
Пулеметчику-то без разницы, что ему закрыло видимость – тело
будущего Героя Советского Союза или драная шинель: если ему сектор
обстрела закрыли глухо – мало от его пальбы толку.
Высотку взяли. Наградили солдата медалью, а старшина долго ему
голову грыз за испорченную шинель.
Потом удалось махнуть у кого-то. С мертвецов старались не брать,
была плохая примета, поэтому когда менялись, то произносилась
ритуальная фраза: «Ты не думай, это с живого» (вариант отговорки:
«Это моя собственная»). Ну так или нет, а примету обходили.