Фрицев в блиндаже оказалось всего несколько человек. Потом они
так нагличать перестали, вставили им ума, уже прикрывали свои
огневые точки с флангов.
Вот и мне тоже извернуться придется.
И с карантином что-то думать.
Коллеги говорили: ОРЗ пропали как класс, а вот дизентерия никуда
не делась. Цветет бурно. Только у армейских, чей карантинный лагерь
мы видали по дороге, таких больных несколько сотен. А это пустяк
только для того, кто такого пациента вблизи не видал…
И будет у меня тут как в Ветлянке – станице, ставшей
символом неразберихи, паники и смерти. Хотя тот же адмирал Федор
Федорович Ушаков задолго до трагедии в Ветлянке самостоятельно
отработал простые и четкие правила борьбы с эпидемией.
Когда чума началась в Херсоне, где как раз был кавторанг Ушаков,
он свою команду разместил на берегу поартельно, в камышовых
шалашах-палатках. Если в артели заболевал человек, его помещали
отдельно – в шалаше на одну персону. Артель же расселяли по
нескольким новосделанным шалашам, а общий, ставший заразным,
сжигали. Таким образом больные изолировались и лечились (а не
просто бросались, как в той же Ветлянке, где при осмотре больницы
среди семидесяти трупов была обнаружена только одна полуживая
казачка), здоровые не контактировали друг с другом, только внутри
артели и бригады, а зачумленное жилье ликвидировалось. Тогда не
знали, что разносчики болезни – блохи с зачумленных крыс, но
крыс Ушаков тоже изводил, блюдя чистоту и на берегу. В итоге в его
команде чума кончилась на четыре месяца раньше, чем у других, и
потери оказались минимальны настолько, что никто в это не мог
поверить.
Ладно, пока пугаться рано. Надо продрать глаза и подготовиться к
наплыву пациентов.
Продрать глаза помогает то, что приносят воющего раненого.
– Что с ним? – спрашивает втаскивающих носилки мужиков
братец.
– На мине подорвался! – чуть не хором отвечают
носильщики.
Братец присвистывает. С трудом подавляю такое желание и с
выражением гляжу на сидящего неподалеку сапера по прозвищу
Крокодил. Тот багровеет и подскакивает к носилкам.
– Э-э-э-эмгм! – почему-то говорит сапер, глянув на
раненого.
Странное вступление. Впрочем, и у братца физиономия выражает
интересную гамму эмоций. Носилки ставят на пол. Оглядываю раненого.
Мне тоже кажется несколько странным то, что я вижу.