Елену мы встретили около подъезда одну. Её муж парковал свой автомобиль, а она, завидев нас с Кирилло, подошла, обняла сына и поблагодарила за проведенное с ним время.
– Пустяки, – ответил я…, – Вы приснились мне сегодня…
Женщина вопросительно посмотрела на меня в упор:
– Вы тоже…, знаете, я не помню сюжета, но что-то невесомое, словно, вы пели мне колыбельную. Мне было спокойно.
– Нет, у меня по-другому. Лодка. Представляете, мы сидим в лодке – вокруг серый-серый пейзаж – много тумана. Внезапно лодка отвязывается от пристани, и мы уплывает на середину озера.
– Лодка – это хороший символ.
В это время к нам подошел муж Елены. Я впервые увидел Вадима и поразился тому, как такая женщина могла находиться рядом с этим человеком. Он производил отталкивающее впечатление своей грубостью, неотесанностью, абсолютным отсутствием такта. Этакий воротила из девяностых, который даже внешность имел соответствующую. Уж не знаю, в каких таких сражениях Вадим сломал себе нос, но зрелище это было то ещё. Одним словом, я растерялся. Зато он за словом в карман не полез:
– Почему же ты в прошлый раз не помог моей супруге удержаться на ногах?
Не зная, что ответить, я вопросительно посмотрел на Елену…
– Не обращай внимания, – улыбнулась она, – Вадим немного грубый, но добрый… и она прильнула к его свитеру.
– Ну, что, по домам? – уверенно правил воротила.
– Да, пора, спасибо, Макс, вам ещё раз за помощь.
– Пустяки, – ответил я…
Всю дорогу до дома я размышлял о супруге Елены. За что она полюбила его? За какую такую несуразную черту. Ведь они совершенно не писпособлены друг к другу. Красавица и монстр. Другого определения я подобрать не мог. А ещё я думал о Кирилле, которого мне так и не удалось расшевелить. Совершеннейший интроверт. Отвечал односложно. На контакт шел неохотно. Был замкнут. Зато смышлен. Это видно. И в шахматы обыгрывает уверенно. Что ж, быть может, в другой раз у меня получится его раззадорить…
Я уже хотел было повернуть на знакомый мне проспект, где располагался мой дом, но следом за трамвайным лязганьем послышался пронзительный крик ворона. Проклятая птица преследовала меня который день. Сейчас она сидела на рельсах и смотрела на меня в упор. Моя голова внезапно наполнилась оглушительным ревом. Не в силах выдержать этого напряжения, я присел на колени так, словно эпилептик. Ощущая невыносимую боль в позвоночнике, я тихо шептал: