Но если бы какой-нибудь космический путешественник в обозримом будущем имел возможность хотя бы приблизиться к облаку, приборы его космического корабля зафиксировали бы чудовищной мощности электромагнитные всплески.
Очень мощное излучение в рентгеновском диапазоне, такое же сильное, как у нейтронной звезды среднего размера. Излучение смертельное для земных форм жизни.
Именно в таком странной и губительной для человека форме и существовал разум. Разум, имеющий природу и образ, совершенно отличные от всего знакомого человеку. Стоит ли говорить, что интеллектуальная мощь этой структуры превышала все мыслимые пределы.
Себя же этот разум именовал Смотритель, если говорить человеческим языком.
Смотритель непрерывно наблюдал за всеми процессами во Вселенной, но особое внимание этого сверхразума было направленно на Землю. Используя неизученные и неподвластные людям квантовые механизмы, Смотритель непрерывно, с холодным спокойствием созерцал все процессы, которые происходит на Земле.
* * *
Юрий не мог избавиться от навязчивого металлического привкуса на губах. Привкуса крови. И так происходило с ним всегда, когда он приезжал в точку своей работы. Этот фантом преследовал его постоянно. Да, война и убийства стали для него работой, и тем не менее он понимал, что ощущение привкуса крови на губах – это постоянное напоминание от матери природы: «Какого черты ты творишь сынок?!»
Но, в общем и целом, такая мелочь не мешала Юрию наслаждаться войной. Тирания и хаос, стоящие в воздухе, взрывы, крики – все это было для него «цветной» частью жизни.
– Движение в окнах на одиннадцать часов! – спокойный и уверенный голос командира.
– Принято. – Почти незаметная, легкая дрожь на грани с улыбкой пробежала по лицу солдата.
Третье окно слева, четвертый этаж квадратной «хрущевки».
«А ведь эта старая бетонная коробка с окнами сейчас превратилась в гроб не только для людей, но и для чьих-то несбывшихся надежд и планов. Кто-то усердно трудился, чтобы платить кредиты, нянчился с детьми, строил семейное гнездышко…» – неожиданно для самого себя подумал Юрий.
«Что еще за приступ гребанной меланхолии?» – Прожженный вояка как мог сопротивлялся, но провалился таки в бездонные глубины прошлого. В те давно заброшенные недра своей памяти, где был жив отец и жизнь текла цветными картинками…