Автомобиль проехал огромные узорчатые ворота и
затормозил.
– Вот и всё, – сказал дядя, – прощай, племянничек, и не поминай
лихом. Теперь ты сам по себе.
Я вышел, водитель достал из багажника саквояж и вручил мне. Я
огляделся. В воротах у опустившегося за нами шлагбаума стояли двое
в синей полицейской форме. По ту сторону высокой кованой ограды
зеленел парк, скрывавший от посторонних взглядов богатые кварталы.
А здесь город оказался совсем другим. Двух и трёхэтажные здания
теснились вдоль узкой дороги, покрытой старым, потрескавшимся
асфальтом. Дома выглядели по-простому, роскошью тут даже и не
пахло. Да и одежда прохожих была значительно скромнее:
отсутствовали та пестрота, те лоск и шик, с которым одевались люди
за воротами. Оттенки преобладали приглушённые, а среди шляп и
цилиндров всё чаще мелькали кепки, какие у нас назывались
восьмиклинками и какие были модны годах в двадцатых-тридцатых
прошлого века.
Лимузин дяди развернулся и, выпустив на прощанье клубы белого
пара, скрылся за воротами, а я остался один посреди чужого города.
Осмотрелся. Головная боль поутихла, а вот давление в грудной клетке
не пропадало. Видимо, со здоровьем какие-то проблемы. Когда
устроюсь, надо бы посетить врача и выяснить, что за ерунда
такая.
Мимо шёл опрятного вида джентльмен в цилиндре. Я
поинтересовался, где ближайшая гостиница. Он объяснил. Я надеялся,
что имеющихся в кошельке денег хватит, чтобы пару ночей
перекантоваться, пока работу не найду. Ещё золотые часы. Зачем они
мне теперь? В ломбард их – хоть какие-то средства. «Ладно,
придумаем что-нибудь», – решил я, направляясь в сторону
гостиницы.
Но едва свернул за ближайший угол, рядом остановилась машина –
подержанный тёмно-зелёный седан со спицованными колёсами, кургузым
полукруглым капотом и скрипучими тормозами. Двери распахнулись, из
них выскочили три амбала в кепках и коротких сюртуках, и я почуял
неладное.
– Михаил Барятинский? – спросил высокий. Он был старше
остальных, носил усы и вёл себя, как главный.
– А вам чего, собственно? – я оценил обстановку: меня окружили с
трёх сторон, и это не сулило ничего хорошего. В прежней жизни я
пятнадцать лет занимался тайским боксом, не раз выигрывал
соревнования и юношеские, и армейские, но что-то подсказывало, что
худощавому юноше, коим я сейчас являлся, будет проблемой тягаться с
тремя шкафами. Да и не знал я, насколько тренирован мой новый
организм. Но без боя сдаваться тоже не собирался.