, обладающей ею больше, чем какое-либо из чувств.
В общем, столбы эти вот уже не первое столетие являются достойным украшением города, в котором всем без исключения, и Элле тоже, нравится жить и хочется жить счастливо не иначе как вечно.
Ах, если бы Элла только могла сейчас посмотреть на себя со стороны, например, с противоположной стороны дороги ― если бы такое было возможно! ― и увидеть, что и она является бесспорным украшением этой улицы и всего города, возможно, что даже всех городов на земле!
Еще разок крутанув «гороховым» платьем, со сцепленными за спиной руками, держащими сумочку, словно игрушку, элемент неназванного ритуала, Элла перебежала через дорогу, быстро перебирая стройными светлыми ножками, будто ножками фарфоровой статуэтки ― как раз когда светофор переключился на разрешающий для пешеходов.
Оказавшись на другой стороне, Элла, не раздумывая, задвигалась в сторону парка. Сейчас у нее в голове не было абсолютно никакого плана, и даже внутренние часы распорядка, по которым девушка жила на этом свете ни много ни мало двадцать четыре года, она весело подбросила и отпустила, словно птицу в небо, любимую, но все же порой докучающую. Ведь лететь сейчас (и вообще всегда) жаждал не только ее мозг ― все ее существо и весь мир вокруг. Все видимые и невидимые части. По крайней мере, в такое верилось Элле. Но когда чьи-то помыслы чисты, а сердце легко, словно из белейшей сахарной ваты сделано, разве этого недостаточно, чтобы весь мир поверил и в одночасье изменился?
Перед входом в парк Элла задержалась. Во-первых, ей очень хотелось пить, и она купила бутылочку воды в крошечном магазинчике на углу почты. «Это здание такое старое! ― подумала она, сделав крошечный глоток от ледяной воды. ― И все в нем кажется таким нелепым и смешным! Эти крошечные окошки, скрипучая дверь!» Во-вторых, Элла намеривалась взять напрокат велосипед. Так она и сделала. Передав деньги владельцу проката, мастеровитому старичку в перепачканной маслом кепке, Элла закрепила на багажнике приобретенную ею бутылку воды, повесила на руль сумочку и отправилась в путешествие по парку.
«Все здесь хорошо, зелено, ― думала довольно Элла, приводя в движение колеса велосипеда движением своих худых, но сильных ног. ― Не нужно ничего делать, никуда бежать, никому ничего доказывать ― да даже думать не обязательно!» А потому Элла перестала это делать. Выключила мозг, словно надоедливую передачу в телевизоре. Порой ее мысли и правда напоминают ей телеведущих, голоса которых спорят не только друг с другом, но и сами с собой, что важнее и хуже всего, перемежают версии лжи и истины, словно просто бы и не желают прийти к чему-то правильному и устойчивому, словно жизнь – это больше