«Сейчас напротив этого острова, на левом берегу Тверцы, т.е. на том месте, с которого несчастная девушка плавала к своему возлюбленному, находится городской пляж. И современные молодые люди частенько переплывают на остров, не подозревая о том, что воспроизводят тем самым сюжет этого предания».
Замечательная история, которая имеет несколько «но».
Во-первых, какой смысл девушке было плавать к острову осенней ночью? В конце августа вода уже достаточно холодная, чтобы просто так в нее нырять. Неужели у девушки не было элементарного плота или лодочки какой-нибудь? Почему именно девушка приплывала на маленький островок, а не мужчина Дёма плыл к ней? Да и на какой островок она приплывала, когда его регулярно затапливало, как раз-таки в период навигации, когда «бурлаки тянули баржи»?
Во-вторых (что для нас самое главное), по Тверце бурлаки не ходили, а были коноводы. О судоходстве по Тверце писал как-то А. Н. Островский в «Путешествие по Волге от истоков до Нижнего Новгорода»:
«Коноводы нанимаются лоцманами: тянуть барки от Твери до Вышнего Волочка. Коноводы обыкновенно торгуются на пару лошадей, но приходят на работу – кто с одной, кто с двумя, кто с тремя и т. д. и потом складываются для одной барки (10 лошадей). Средняя цена на пару от Твери до Волочка 15 руб. сереб.; харчи держат артельные, а корм для лошадей обыкновенно покупают у хозяев барок по цене, разумеется, высшей. В каждый караван коноводы делают одну путину (от Твери до Вышнего Волочка), итого три путины в лето. Из Вышнего Волочка возвращаются по шоссе на телегах, в которые запрягут и кругом которых увяжут свои десять лошадей, и гонят очень скоро, чтобы даром не проедаться на дороге. На каждую барку требуется десять лошадей при четырех коноводах: двое больших и два мальчика. Ранней весной коноводы тянут только по левому берегу Тверцы, на котором сделан искусственный бичевник, а когда обсохнет – то по обоим берегам, разделив пополам и лошадей и рабочих. Промысел этот доставляет занятие крестьянам Тверского, Корчевского и Новоторжского уездов. Коноводы часто из тех же деревень, откуда и лоцмана, а иногда и из одной семьи; бывает и так, что отец коновод, а сын лоцман. Об этом ходит следующий анекдот по Волге. Когда произойдет такой случай, что на одной и той же барке лоцман и коновод в ближайшем родстве, то выходят некоторые затруднения, впрочем не очень важные и легко устраняемые. Лоцмана, по должности старшего, имеют привычку ругать подчиненных, и надобно заметить, что никто на всей Волге, а может быть и во всей вселенной, не ругается так, как лоцмана, хотя сами по себе они, без исключения, честнее и нравственнее всех прочих судорабочих. Должность такая! Да и притом же вся ответственность за целость судна лежит на них одних. Но как же обругать ближайшего родственника