– Запоздалое стеснение, – сказал он, – если учесть, что я вас и раздел, и несколько раз обтер целебным отваром. Всю, со всех сторон, не пропуская ни кусочка кожи. Теплее вам?
Софи, дрожа, только кивнула головой.
– Сейчас станет горячо, – шепнул Тристан. Его губы прижались к ее губам, и жар его дыхания прокатился по ее легким, наполнил замерзшую грудь.
Его губы прихватили ее нижнюю губку вместе с мягким, расслабленным языком. Его язык коснулся ее языка, обласкал чувствительную мякоть ее рта, а затем проник в него, глубоко, интимно, нежно, но так приятно и чувственно, что Софи застонала. Никогда еще поцелуи в ее жизни не были такими волнующими и сладкими. Губы Тристана были мягкими, живыми, горячими – не то, что губы ее мужа. Деревянные, жесткие. Неприятные и неудобные. Поцелуи его – словно щипки деревянных прищепок. От таких скорее хочется избавиться.
А Тристан, с его золотым сердцем, был жив и горяч весь. Он двигался мягко и гибко, приникая к ее коже, накрывая ее стонущий рот своими жаркими губами, ласкаясь всем телом о ее тело, поглаживая ее живот своим животом, ее мягкий треугольничек меж плотно сдвинутыми ногами – своим жестким мужским естеством, так вкрадчиво, так маняще и так ласково, что Софи стонала, едва не рыдала от его нежности. От такой непривычной нежности, которой не испытывала никогда.
– Я же говорила, – прошептала она, пытаясь защититься от разгорающейся страстности Инквизитора, – что вы нежный и внимательный любовник…
– Не как ваш муж? – поинтересовался Тристан, тяжело дыша от возбуждения.
Воспоминания про Ричарда взволновали ее, она с криком попыталась отпихнуть от себя Тристана.
Но он, нависнув над ней, целовал и целовал ее, касаясь ее губ осторожно, мягко и часто, так соблазнительно и сладко, что Софи не нашла в себе мужества отказаться от этого наслаждения. Она принялась отвечать ему – неумело, но порывисто и страстно, – и поняла, что в этом и есть наслаждение. В желании и в порывистости. В прикосновениях, которые были так желанны и нежны.
Их губы слились в поцелуе, и Софи выкрикнула свое возбуждение и желание, чувствуя, как его ладонь касается и поглаживает ее плотно сдвинутые бедра. От возбуждения у нее зашумело в голове, она крепче сдвинула ноги, но лишь затем, чтобы его ласка стала чувствительнее и настойчивее.