Я замялся предчувствуя, что меня просто поднимут на смех услышав о том, как меня провел уморы ради какой-то зеленоволосый чудик и шумно высыпал хворост из утомленных рук.
– Сначала огонь разведем и мясо подогреем, – выручил меня мой великан-покровитель, а Колмак не дождавшись ответа отошел от нас подальше осматривая местность вокруг лагеря.
Кионд взял самые тонки и сухие ветки, добавил к ним небольшой комочек мха, поколдовал над ними кресалом и вскоре у нас был небольшой и жаркий костер. Бадеро в это время уже нанизал на тонкие прутики ломти мяса и расположил их вокруг костра, повтыкав заостренные концы веток в сухую землю. Он достал чистый плат и разложил на нем пол круга хлеба, знатный кусок сыра и круглую флягу с водой. Кионд приложил ладони к губам и мелодично пропел какой-то птахой в сторону Колмака, тот резко обернулся и, увидев призывный взмах рукой, еще раз осмотрелся по сторонам и быстрым шагом направился к костру.
Все сели у импровизированного стола – кто на колени, кто скрестив ноги. Кионд по праву старшего промолвил густым басом молитву, в которой поблагодарил Бога за пищу и отдых, перекрестил еду и перекрестился сам. Мы все перекрестились вслед за ним и протянули руки к уже нарезанному хлебу.
Ели молча, чуть торопливо, но сохраняя некую степенность. Пришло чувство сытости и я закинул в рот еще один маленький кусочек сыра и дожевал остаток своего куска хлеба. Хотелось пить и я жалобно посмотрел на флягу с водой. До сих пор к ней никто не притронулся и я, боясь нарушить какие-либо местные, совершенно неизвестные для меня, обычаи, сидел молча, терпеливо перенося жажду. Наконец Бадеро взял в руки вожделенную мной посудину и открыл плотно подогнанную к неширокому горлышку деревянную пробку, подвязанную к емкости тонкой серой бечевкой и передал флягу Кионду. Мой друг сделал несколько глотков и передал флягу по кругу, а к моему счастью, ближайшим к нему оказался именно я. Живительная влага холодной струйкой потекла вниз к желудку. Оторвавшись от фляги, я облизнул губы и передал воду Колмаку.
Кионд, дождавшись момента, когда жажду утолит последний из нас, снова прочитал молитву и перекрестился. Перекрестились и мы. Я уже как-то бессознательно совершал это движение рукой, абсолютно не понимая смысла действа, но и сильно не задумываясь – ведь точно так же крестился мой Артос, а значит ничего плохого в этом точно не могло быть.