Потом резко оборвал смех и стал смотреть прямо перед собой, в стол.
–
Сколько стоит… – сказал он. – Много стоит. На эти деньги проклятые всё обменялось – способности, мечты!
Алёшка не понимал, о чём это он, но слушал внимательно и старался запомнить, чтобы потом понять.
–
Когда настоящее произведение искусства – тогда всё меняется, настоящий художник – человек светлый! Теперь таких и нет, сейчас всё больше мастеровые, а раньше были мастера… Мудрецы. Они не думали, сколько это будет стоить… Был такой художник Рембрандт. Слыхал?
–
Не-а! – сознался Алёшка.
–
Тоже всё собирал, собирал… А потом разорился. И когда пришли описывать его имущество и всё забрали, он не расстраивался: «Забирайте эти золотые вещи, я запомнил их блеск…» Потому что был мастер! А я один раз двести рублей потерял – неделю расстраивался! Поэтому я то, что я есть!
Кусков ничего не понял, но ему стало так жаль Вадима, что скажи сейчас кто-нибудь: Кусков, прыгни в огонь, чтобы этот человек был счастлив, – и Алёшка сиганул бы в любое пламя, не задумываясь.
–
Ладно, – сказал Вадим, вставая, – разговорились! Идём! У нас с тобою сегодня много дел.
Глава седьмая
ДЕЛ РАЗЛИЧНЫХ СУЕТА
Первое дело, которое нужно было выполнить Алёшке, – поговорить с матерью или хотя бы оставить ей записку, если матери не окажется дома. Без разговора с матерью Вадим не желал иметь с Кусковым никакого дела. Он так и сказал:
–
Без этого наши отношения невозможны. Я не хочу, чтобы тебя разыскивала в моей квартире милиция. – И мальчишка волей-неволей отправился к себе домой для серьёзного разговора.
Странно ему было идти по своей улице. Словно это был не он, Алёшка Кусков, а какой-то другой человек, который видел свою улицу издалека…
Он прошёл мимо школы, где последний месяц перед каникулами шли занятия. Он заглянул в окна первого этажа – у третьеклассников было торжественно от белых передников и новеньких красных галстуков, недавно – двадцать второго апреля – их приняли в пионеры.
Алёшке стало неожиданно грустно оттого, что он больше никогда не придёт в эту школу.
Он вспомнил педсоветы, двойки, контрольные и с облегчением сказал себе, что теперь всё это позади. Но настроение почему-то не поправилось.
Он зашёл к Штифту. Штифт варил обед и тренькал на гитаре.
–
Во! – сказал он, пожимая приятелю руку. – Мамаша гитару приволокла, говорит, премию дали. Видал? Я не так гитаре радуюсь, а что не пропила премию-то. Видал?