–
А чего ты не в школе?
–
Я с физкультуры отпросился, мол, живот болит. Охота на гитаре играть. Во, уже получается…
Штифт закатил глаза под лоб и забряцал по всем струнам сразу:
По тундре по железной дороге
Где мчится курьерский Воркута—Ленинград …
–
Вот тут у меня переход не получается…
–
Как там? – спросил Алёшка.
Штифт покраснел.
–
Да! – он махнул рукой. – Мамаша плачет, а этот переехал! Вчера у вас ночевали…
–
Так! – Кускову захотелось что-нибудь разбить или поломать. – Теперь всё ясно. Я дал ей время подумать, а теперь…
–
Да погоди, погоди… – говорил Штифт.
–
Чего годить! Сейчас соберу вещи, и всё!
Кусков выскочил на лестницу, взбежал к себе на пятый этаж. Дверь, к его удивлению, оказалась незапертой. Навстречу ему выскочил мальчишка лет пяти.
–
Ты кто? – спросил он, насупив белёсые, как у Алёшки, брови.
–
А ты кто? Что ты тут делаешь? – опешил Кусков и догадался, что это тот самый сынишка Ивана Ивановича, которому нужна мать.
–
Я – Колька, – сказал мальчишка. – А ты Алёша? – И такая радость и надежда полыхнули в его голубых глазах, что вся Лёшкина злость прошла.
–
Не! – пробормотал он. – Не… Я это… Я из школы. Пришёл узнать, почему он школу мотает.
–
Не Алёша, – поник мальчишка. – А я думал, Алёша.
Он, понурив голову, поплёлся в комнату. Кусков двинулся за ним.
–
Нету Алёши, – с тяжёлым вздохом сказал Колька. – И где он, никто не знает. Папа поехал в милицию заявлять, а мама в морг, где покойники лежат. Она плачет всё время.
Кусков увидел, что в комнате у матери постель не смята, – значит, спать не ложилась, зато здесь на его диване валялась Колькина одежонка.
«Ну вот, – подумал Алёшка. – Не пустует моё место. Нечего мне тут делать». Но странное дело, не было у него злости на этого малыша, да и о матери он думал как-то иначе, чем вчера, так и стояло перед ним её плачущее лицо.
–
В морг поехала! – усмехнулся он.
–
Ага! – кивнул мальчишка. – А меня тут оставили. Если, мол, Алёша жив и придёт, его надо покормить. Вот я сижу, жду, обед грею.
– Спички детям не игрушка!
–
Я всегда сам разогреваю! – сказал Колька. – Я не спичками, а электрозажигалкой. Она как пистолет: ты- дых – и загорелась.
–
Где ж ты научился? – спросил Алёшка, раньше он никогда с такими малявками и не разговаривал.
–
Чему война не научит, – по-стариковски вздохнул Колька.
–
Кто говорит?
–
Не говорит, а говорил, – опустил голову Колька. – Дедушка мой говорил, у него потом осколок стронулся…