– Нечего тут и Акулине Степановне было делать. Ейное место в своей комнате. А твое дело прийти, не застать дома и уйти – вот твоя амбразура.
– Вот так раз! Вот так мерси с бонжуром! – воскликнул Куролесов. – Я со скоропалительностью всех чувств к дяде, а мне, изволите ли видеть, такой ультиматум! Акулина Степановна, слышите?
Куролесов обернулся к Акулине. Та встала из-за стола и уходила из столовой.
– Акулина Степановна! Куда же вы? Позвольте… Дяденьку нечего слушать… Это они сгоряча, – остановил Акулину Куролесов.
– Какое сгоряча! Я уж вижу их… Ведь они обидчики.
– Иди, иди с богом. Нечего тебе тут… – кивал ей Трифон Иванович.
Акулина слезливо заморгала глазами и вышла из комнаты.
– Дяденька Трифон Иваныч, позвольте… За что же вы вампира-то с женским полом разыгрываете! Эдакая, можно сказать, чудесная дама, эдакая краля, такой розан в соку, и вдруг…
– Довольно, довольно. Не доросла еще она до дамы-то.
– Помилуйте! Даже французинкам может нос утереть.
– Брось, тебе говорят! Достаточно!
– Как «брось»! Я полчаса сидел и на их красоту со всех сторон любовался. Ну, дяденька, а уж и мастер же вы выбирать женский пол! Скажите на милость, какую красоту писаную на старости лет откопали! Впрочем, ведь солидарные-то люди опытнее нас, они знают, где раки-то зимуют.
Трифон Иванович тяжело вздохнул и опустился на стул.
– Будет тебе, уймись, – говорил он, избегая смотреть племяннику в глаза, но тот не отставал от него.
– Давно ходит по рынку молва, что при вас находится в ключницах очень невредный кусок, – продолжал он, – но о такой писаной красоте я и не воображал. Верите ли, ведь я от этого происшествия даже в исступление ума вошел. Как честный человек, в умоисступление ума. Дяденька, можно мне выпить с вами за здоровье красоты Акулины Степановны?
– Не желаю… – глухо отвечал Трифон Иванович. – Так я выпить с тобой выпью, а за красоту не желаю. Да и ступай ты домой.
– Позвольте… отчего за красоту выпить не желаете?
– Да что ты пристал как банный лист! Оттого не желаю, что хозяева за красоту своих ключниц не пьют. Ключницы не из-за красоты нанимаются.
– Ой?! Так ли?.. И Акулину Степановну приблизили к себе не из-за красоты?
– Вовсе я ее даже и не приближал.
– Дяденька! Ну зачем же туман-то на публику наводить? Ведь уж все ясно, и всякий малый ребенок понимает, в чем тут дело. Ну, выпьемте.