– А, гарадскія – усё ў вас з магазіна!
– А дрозды?
– А птушкі з балота!
– И сало у меня домашнее. И лук. Так что не переживай, не отравимся.
– А я і не баюся. Давай, егер, налівай!
– Подожди, Петя. Уже вот-вот приготовятся птицы. Ты ел когда-нибудь дроздов?
– Ніколі ні еў і не думаў нават.
– Ну вот. А я ел и дроздов, и ворон, и сорок, и грачей.
У Пети полезли глаза на лоб:
– А навошта?
– А так просто. Пробовал. Мы ходили экспедициями в лесоустроительном отряде.
– А што гэта?
– Лес изучать, считать.
– І дзе?
– Я был на Урале и в Карелии. Так вот, я был единственным охотником в нашей экспедиции. И у меня, естественно, было ружье. Я, кроме своей работы проводить учет фауны, еще должен был добывать мясо к столу. А где его возьмешь? Собак нет. Лето. Листва, тайга. Попробуй, найди зверя в горах. Вот и стрелял все, что попадется.
– А чаму не біў лася?
– Я мог бы, конечно, бить, но жалко было.
– Дык есці ж трэба было!
– А соли с собой не так уж и много. Мясо протухает. Порой стрельну кедровок или соек с сороками, пока мои трудяги придут, я птиц ощиплю, перья сожгу, а тушки зажарю в сковороде кусочками – и в кашу. Пацанам говорю – голуби дикие. И ели, за уши не оттащишь.
– Дык ты падманваў?
– Ну а что делать? Жизнь такая! – я рассмеялся, а за мной и Петя.
Так мы не спеша достали с наших «шампуров» дроздов, хлебнули водки и не спеша перекусили. Чай настоялся, и да, какое это чудо, какое лакомство, какой бальзам на душу – чай, приготовленный из веток малины и ягод, на костре и вприкуску с диким медом.
– Ну вось, нам пара!
– Куда?
– Ты ж хацеў ласёў убачыць! Ці што?
– Ничего. Хочу и сейчас. А мы далеко пойдем?
– Не, на той канец вострава, адкуль і прыйшлі. Там цікава будзе.
Уже стемнело, и я шел, еле передвигая ноги, ориентируясь на спину Пети, бесшумно плывущую впереди меня. Так мы прошли по кромке острова к большому вытянутому в болото мысу леса, поросшему мелкими кустарниками ольх или березняка: в темноте не разглядеть. Затаившись за большим вывороченным корнем упавшей на опушке ели, мы стали в ожидании слушать притихший лес. А жизнь в этом лесу на болоте ни в чем и не проявлялась. И от этого мне, привыкшему к шелесту крыльев уток, к шуршанию веток, к потрескиваниям, к различным проявлениям своего обитания живых зверей в обычном лесу, становилось жутковато. Хотя… Где-то в болоте громко треснула ветка, и тут же раздался выдох-стон лося: «Гмууух». И сразу же ему отозвался другой лось – тоже в болоте, но ближе к нашему мысу. Стало жарко. В темноте блестели глаза Пети. И вдруг он, приложив руки к губам, застонал-замычал, ловко и точно подражая лосиному стону.