Только след, неподвластный сознанию свет скоростей.
Постучись в эту дверь,
об дубовые в кровь разбивая ладони!
Днём с огнём утверждаясь как тесен мир комнаты той, Где вода, проржавев, бьёт по капле в висок и латуни
Так хватает для сорванных кранов из жизни пустой.
Я такие слова напишу – что услышишь: как звёзды горят и как высятся скалы, И литавры прибоя, и жаренный визг городов; В них: встревавшие в шторм кораблей броненосные скулы
И вспорхнувшая ветреность птиц москворецких садов!
Мне бы только успеть:
распалить и расставить покой беспробудный
И готов написать: «жизнь превыше всего». Ввысь влекут Мандельштама заплечные, млечные будни. Я слагаю стихи из потупленных взоров его…
2020
«Дошло до того, что в ремесле словесном я ценю только дикое мясо,
только сумасшедший нарост… Вот что мне надо»
Осип Мандельштам
В покинутых домах и в бездыханных весях —
Огни, одни, о дни мои, нечаянная россыпь фонарей,
Примите странника, пусть я слезами высох,
Взволнованным мирволю москворечным снам и делаюсь бодрей,
Когда царит простор и Савскою царицей
Ступает ночь, и тенью по стене крадётся аравийский лязг!
Жизнь пропадом пропала, но вернёт сторицей
Туман – остроконечнейшую шаткость шор и шалость ласк.
Минуя рык, стяжавших беспробудность клеток,
В которых миллионы лакомятся диким запахом жратвы,
Я больше не касаюсь взглядом глаз и меток
Стрелок, остановивший сердце навсегда, мы все – мертвы!
Я радостно молчу словами о великом
Высокочувственнейшем равнодушии своём, мне всё равно:
Ни жив, ни мёртв – вдрызг не причастен, поживи-ка
Вот так, узнаешь, в пальцах разотрёшь рациональное зерно!
Наклон стены иль свежее объятье спячки?
Мой славный бред свободных очертаний, бытиё мне на черта?!
В Крыму заклинивший наган в руке Землячки
И струйка крови запеклась в белогвардейском уголочке рта.
Окончательный вариант концовки стихотворения:
Нам жизнь теперь на крохотных лугах, спит горсточка, в тумане.
Поспите, могикане вы мои, пусть не справляется костёр с кромешной тьмой!
И тишина под небом. И-и в о л г а молчит. Строка обманет,
Ведя тропинкою неведомой, в цветущий мир, за горизонт мечты, д о м о-о ой…
Изначальный вариант концовки стихотворения:
Ни Запад, ни Восток уже, ни север с югом —
Не надобны! Печорина увозит вечная коляска, ээ-эй…
Саднит поэзия… И тихо станет другом
Есенин, стонет, чуть живой… И полночь стынет в сумраке полей…