Когда же он вылез из-под полотенца, он был всё ещё неудовлетворен, так как чистое пространство заканчивалось у его подбородка и челюстей, словно маска. Ниже и за этой линией простиралась обширная, не орошённая водой территория, вверху поднимавшаяся на лоб, а внизу ложившаяся тёмной полоской вокруг шеи. Мэри принялась за него сама, и, когда она уже закончила с ним, он стал человеком и братом, с ничем не отличавшейся кожей лица, его мокрые волосы были гладко причёсаны – красиво и симметрично лежали кудряшками. (Он тайком выпрямлял их с трудом: он крепко прижимал их к голове, так как считал кудри признаком изнеженности, они наполняли его жизнь горестью). Затем Мэри принесла костюм, который он надевает только по воскресеньям уже в течении двух лет – он просто назывался другой парой – и это даёт нам возможность понять его гардероб. Мэри привела его в порядок, когда он оделся; она застегнула ему курточку до самого подбородка, отвернула на плечи, почистила щёткой и увенчала его пёстрой соломенной шляпой. Вид у него теперь был приличный и гораздо печальный. Он и чувствовал себя также печально, потому что в одежде и чистоте была какая-то сдержанность, которая его очень раздражала. Он надеялся, что Мэри забудет про обувь, но его надежды разрушились. Она тщательно обмазала их салом, как и положено, и принесла ему. Тут его терпение лопнуло, и он сказал, что он всё время делает, то, что ему не нравится. Мэри ответила на это убедительно:
– Прошу тебя, Том, будь хорошим мальчиком.
Тогда он ворча надел ботинки. В скором времени Мэри собралась, и трое детей направились к воскресной школе – место, которое Том ненавидел больше всего, но Сиду и Мэри оно нравилось.
Занятия в воскресной школе проходили с девяти до половины одиннадцатого, затем следовала церковная служба. Двое из ребят всегда добровольно оставались послушать проповедь священника, другой же оставался, но причины у него были более серьёзные. Жёсткие скамьи без подушек были высокими и могли вместить около трёхсот человек. Здание было маленькие, неказистое, и на крыше торчало нечто вроде узкого ящика из сосновых досок – колокольня. У дверей Том отстал и заговорил с одним из своих приятелей, одетым в воскресный костюм:
– Послушай, Билли, у тебя есть жёлтый билетик?
– Да.
– Что возьмёшь за него?