На небесах ещё светло… Постскриптум - страница 5

Шрифт
Интервал
подорожником и иван-чаем.

«Лешачиха – глаза с поволокой …»

А. Ремизову

Лешачиха – глаза с поволокой —
ненароком прошла вдоль села.
Видел я из зашторенных окон:
парня в лес за собой увела.
Так измучила душу и тело,
что он ходит теперь сам не свой,
но сияет в глазах его серых
свет зелёный да свет голубой.

«Лешева дудка. Лешева дудка …»

Лешева дудка. Лешева дудка —
старых времён золотая погудка.
Снова накрыло вечернею тенью
сорок колен соловьиного пенья.
Лешева дудка… Лешева дудка —
жизни жестокой хмельная минутка.
Как от восторга душа замирает:
леший плешивый на дудке играет!
Вновь соловей о любви говорит:
пламенем пышет и огнем горит…
Лешева дудка… Лешева дудка —
щёлкает, свищет
прекрасно и жутко.

Северная мелодия

Опадает осень. Опадает.
Вкусно тает жёлтая морошка.
Птица от земли не улетает.
Тролль играет на губной гармошке.
Я лицом в окошко припадаю.
Восхожу на хриплые порожки.
Там, в избе, тихонечко играют —
тролль играет на губной гармошке.

«Горели звёзды невысоко…»

Горели звёзды невысоко.
Шуршала палая листва.
Я ночевал в глуши глубокой
у одинокого костра.
Я замирал и чутко слушал,
дыханье долго затая:
вокруг бродили чьи-то души,
совсем бездомные, как я.
И ветер жаловался-плакал.
Остановилася река…
И подошла душа собаки
и ткнулась мордою в рукав.
А где-то выше, где-то выше —
гул самолёта вдалеке…
Душа коня совсем неслышно
спускалась медленно к реке.
Листвою палою шурша,
из темноты, совсем несмело,
тихонько женщины душа
пришла к костру, напротив села.
И чтобы листья прогорели,
я шевелил огонь прутом,
и становился на колени
пред женщиною и костром.

«Я зарос бородою. В кармане дыра…»

Я зарос бородою. В кармане дыра.
Нож в сапог. А глаза – как потёмки.
И в безумную ночь целовал до утра
диковатые груди цыганской девчонки.
Наши грешные души висят на крестах.
Еле слышная музыка где-то играет.
Только чёрная степь да звезда в головах
одинокой свечою горит-догорает.
В вековой высоте, высоко-высоко
намечается ясно огня полыханье…
И дыханье земли так тепло и легко,
и сливается – чуткое – с нашим дыханьем.
Опускаюсь к ногам, отдаю свою жизнь.
Об одном и единственном чуде прошу я:
уходя навсегда, невзначай обернись —
прикоснись неземным и земным поцелуем.

«По старинному реченью…»

По старинному реченью,
вот уже который год
после праздника Крещенья
цыган шубу продаёт.
Птица чёрная летает
над кудрявой головой,
Следующая страница