В окно кафе залетал прохладный ветер, Италию сменил хороший, настоящий американский джаз сороковых, и, как всегда бывает при смене музыкального фона, внезапно изменилось и мое, без того склонное к внезапным импульсам, настроение. Позвольте, а чего же еще ждать от девушки, окончившей университет и консерваторию, ценящей поэзию вагантов[6], любящей Скрябина и Рахманинова, Блока и Булгакова, Басё и Сэй-Сёнагон вкупе с «Непрошеной повестью» – пятью свитками-дневниками известнейшей японской поэтессы и придворной дамы XIII века Нидзё?.. Признаюсь, ее очаровательная, трагическая, не завершенная и предельно откровенная «Непрошеная повесть» в прекрасных переводах И. Львовой и А. Долина – удивительное сочетание дневникового, интимного и повествовательного жанра никки и цукури моногатари – еще с юности стала моей настольной книгой на долгие годы…
О, как же меня завораживало то «бликующее марево старого Востока», чарующая атмосфера размеренной и предельно ритуализированной придворной жизни, которую я тогда себе рисовала и героиней которой являлась сама:
«Миновала ночь, наступил Восьмой год Бунъэй, и, как только рассеялась туманная дымка праздничного новогоднего утра, дамы, служившие во дворце Томикодзи, словно только и ждали наступления этого счастливого часа, появились в зале для дежурных, соперничая друг с другом блеском нарядов. Я тоже вышла и села рядом со всеми. Помню, в то утро я надела алое нижнее платье на лиловом исподе, сверху – длинное темно-красное косодэ и еще одно – светло-зеленое, а поверх всего – красное парадное карагину, короткую накидку с рукавами. Косодэ было заткано узором, изображавшим ветви цветущей сливы над изгородью в китайском стиле… Обряд подношения праздничной чарки исполнял мой отец – дайнагон, нарочно приехавший для этого во дворец…»[7]
Пробы пера – ранние стихи, и маленькая акварель на шелке, выполненная мной почти что в духе старых японцев. Помню, там было изображено окно с прозрачной тюлевой занавесью, изящная ваза с изогнутой ручкой, голубая лагуна и трепетная тень мотылька, парящего над морской далью.
Хрупкая зеленая травинка и паучок на голубой бумаге.
Изящество и грациозность.
Покой и красота налаженной жизни, простота и безмятежность, отчаяние и отвага юной влюбленной женщины.
Улыбаюсь, бережно храня в памяти все эти свои впечатления от прочитанных книг: мои дневники, маленький альбом с юношескими акварелями и первые «пробы пера» спустя годы…