Стираю грани долгих снов,
Не нарушая облик хрупкий
Еще не высказанных слов.
Бессонница… И – звон бокала,
Скользнувшего за край стола.
…То – глухо Слово прозвучало,
Которого и не ждала.
Начало лета. Пригород Karlsruhe[14].
В один из выходных дней – впервые
по-настоящему майских – я осталась
дома одна. С самого утра солнце – как хирург
острейшим скальпелем – препарировало
лучами весь дом: желтое плавящееся
дерево лестницы, ведущей на второй этаж…
такой же кукурузно-желтый паркет
чуть скрипучего пола… картины и гравюры
в гостиной… Полуденный лес, по краям —
изломы сосен, и – с высокого горного склона —
опрокинувшаяся даль. В небе – птица.
Тончайшая прорисовка черно-белых
деталей – время словно остановилось,
рассыпалось на минуты, секунды,
штрихи и линии… Германия, война —
безвестного еврейского художника спасла
немка, укрывая в лесу долгое время —
штрих-код этой гравюры.
Жить —
ни о чем не беспокоясь,
Вслед диким птицам
не срываться
И времени
стучащий поезд
Вновь отпускать
до дальних станций…
Переходить
от Дома к Саду,
Из воскресенья
в понедельник,
Как долгожданную
награду
Принять
блаженное безделье…
…Лимонный полдень —
веки слепит,
Смыкает
сонные ресницы,
И пятна золотые
лепит
На неподвижные
страницы…
Собранье
шорохов знакомых,
Квадраты солнца —
на ступенях…
Тепло полуденного
Дома
Мои почувствуют
колени,
И рассыпается
покорно —
Лучами высвеченный,
грузный —
Весь Дом —
на золотые зерна,
Початком
спелым кукурузным,
И день,
начавшийся так рано,
Грозой новорожденной
зреет,
И влажным пламенем
тюльпана,
Начав от края,
Сад темнеет…
Черешневый лес
(Слушая Рахманинова)
Еще огня не зажигали…
Раскрыты двери на Восток…
Здесь гулкий черный лед рояля,
Под пальцами оттаяв, тек…
Та Музыка, с дождями вместе,
Там – в оркестровой глубине,
Небес нарушив равновесье,
Всей гроздью вызревших созвездий,
Играющей, на плечи мне
Обрушена была…
Черный лед, золотая печаль…