Стрельба стихла. Убитых и раненых никто пока не считал, но и без подсчётов видно, потери серьёзные. После трёх неудачных атак ржаное поле устилало не менее четырёх десятков неподвижных мёртвых тел. Кое-где ещё копошились раненные и умирающие. В наступившей тишине то там, то здесь раздавались их мучительные стоны. Надо полагать, обороняющиеся берегли патроны, потому как лишь изредка из окопов раздавались одиночные выстрелы на звук или шевеление, чтобы добить кого-нибудь из оставшихся лежать во ржи ещё живых, истекающих кровью бедолаг.
Испокон веку на Руси человеку цена – копейка, а в войну – и того меньше. Ни в грош генералы солдатскую жизнь не ставят. По уму, подтянуть бы какую-никакую старенькую сорокопятку да шарахнуть прямой наводкой по пулемётным гнёздам, и вся недолга. Только ведь никто даже заморачиваться не станет. Наступление идёт южнее, а здесь так… бой местного значения. Опять же, штрафники – расходный материал. Как ни то, сами справятся, а сколько их поляжет, кому какая разница. Само собой, сорок четвёртый, не сорок первый, когда, случалось, что выдавалась одна «мосинка» и десяток патронов на троих, а там вертись, как знаешь. Сейчас, правда, винтовок тоже немного, но уже не по причине недостатка – большинство нынче вооружено автоматами. С боеприпасами тоже проблем нет, и гранаты имеются. Так что, с пулемётчиками разобраться, вроде как, можно. Одна беда – местность открытая, простреливается во всю ширь. Не подобраться – всё как на ладони…
В таком примерно духе рассуждал залёгший во ржи запыхавшийся боец. Так уж вышло, что удалось ему пробежать вперёд подалее остальных, прежде чем зацепило его очередью, и плюхнулся он в едва приметную ложбинку, бог весть откуда посреди поля взявшуюся. Рана была пустяшная – пуля прошла по касательной, лишь царапнув левое предплечье, – однако кровенила здорово, и рукав гимнастёрки по самый локоть побурел, пропитавшись кровушкой. Перво-наперво следовало наложить повязку, а потом уж решать, как быть дальше. Солдат вскрыл индивидуальны пакет и, как уж смог, перевязал руку, а покончив с этим неотложным делом, призадумался.
До дзота, что на левом фланге, оставалось метров семьдесят. Вроде и недалеко, а проку-то? Как говорится, близок локоток, да не укусишь. Пара гранат есть, так не добросишь. О том, чтобы поближе подползти, пока и думать нечего. Враз засекут, и пиши пропало. Опять же, всему своё время. Кабы наши наладились в новую атаку, не грех бы и рискнуть, только сегодня на четвёртый заход они вряд ли решатся: народу столько положили, что не до того… А вот утром непременно опять повторят – приказа никто не отменял… Может, попробовать к своим вернуться? А смысл? Отсюда до чужих окопов рукой подать, а назад ползти впятеро дальше. Шумну невзначай, и, чего доброго, шлёпнут ни за что, ни про что. Ну, уж нет! В общем, застрял ты, Коля, – ни туда, ни сюда, – подвёл он неутешительный итог. По-любому до ночи что вперёд, что назад дорога заказана. Решил, дождусь темноты, там видно будет. И принялся обустраиваться.