Гройсман обещал еще подумать.
Через несколько дней вернулся и сказал, что не готов, жена не поддерживает.
Контору в конце концов возглавил Исаак Каплун. Он, кстати, к тому времени женился на местной девушке и окончательно обосновался в Райгороде. Обзаведясь семьей, быстро забыл идеологические метания. Революционный задор и альтруистические намерения в его сердце окончательно уступили место хозяйственному усердию и коммерческому здравомыслию.
Заняв начальственный кабинет, Исаак позвал друга Лейба на должность уполномоченного по закупкам. Как потом выяснилось, они договорились об этом заранее и все тщательно спланировали.
Поступив на должность, Гройсман стал называться на новый манер – «совслужащий». Ему выделили отдельную комнату со столом и стулом. Кроме того, выдали железную табличку, которую предложили самому и приколотить на дверь. На табличке черненым курсивом было выгравировано: «Тов. Гройсман Л. С.». Прежде чем ее повесить, Гройсман решил показать табличку жене. Похвастаться.
– Что значит «тов.»? – глянув на табличку, спросила Рива.
– «Товарищ», – пояснил Гройсман, – обращение такое.
– Понятно, – разочарованно отреагировала Рива. – Как Котовский…
– Что «как Котовский»? – не понял Гройсман.
Рива не ответила. Отвернувшись, погрузилась в воспоминания.
Товарища Котовского Рива, если можно так сказать, знала лично. Видела, как говорится, собственными глазами. Случилось это много лет назад, еще в Гражданскую. Она была тогда совсем ребенком.
Тем солнечным летним утром ничего не предвещало неожиданностей. Папа ушел по делам. Мама, как обычно, хлопотала в кухне. Рива и сестры ей помогали. Старая бабушка тихо дремала на скамеечке в углу.
Вдруг закудахтали куры, залаяла соседская собака, громко хлопнула калитка. Через мгновение с треском раскрылась входная дверь. В проеме, пошатываясь, стоял красноармеец. Запахло одновременно конюшней и перегаром. Оглядев мутным взглядом помещение, красноармеец икнул, сделал шаг внутрь и сурово оглядел комнату. Удостоверившись, что в доме только женщины, сморкнулся на пол, вытер руку о галифе и спросил:
– Яйца в хате есть?
Мама с бабушкой испуганно переглянулись. Девочки сбились в стайку, попятились и скрылись за печным уступом. Никто не вымолвил и слова.
– Что не понятно? – повысил голос красноармеец. – Курячи! Яйца!