– Эдгар, вы лучше всех нас знакомы со степняками, их языком и обычаями, – начал герцог. – И наверняка уже знаете, что случилось.
– Знаю.
– Косматый примет письмо, если я все сделаю по их законам?
– Он в ярости и ясно дал это понять. Косматый больше всего сейчас заботится о чести рода.
– Как и все мы, – нахмурился герцог.
– Да. Но его племя оскорблено, и он слишком буйствует.
– И они перебьют гонцов, если я снова пошлю людей к ним в лагерь?
Эдгар спокойно улыбнулся:
– Я отвезу письмо.
– Правда?
Герцог Роберт выдохнул, едва скрывая облегчение. С самого начала разговора он подбирался к этому моменту и не знал, как попросить Эдгара направиться к разъяренным кочевникам, лагерь которых сейчас наверняка гудит, как растревоженный улей.
– Возьмите с собой полдюжины лучших стражников, – начал он. – Или целую дюжину.
Секретарь только покачал головой:
– Нет, ваше высочество. Я поеду один и не возьму с собой даже перочинного ножа. Косматый сейчас – оскорбленный отец, да. Но в первую очередь он – предводитель племени, и он не прикажет палить по безоружному послу.
– Пожалуй, – согласился герцог. – А чернокрылые? Если вы им попадетесь? Я слышал, их недавно снова видели в степи.
– У меня прекрасная лошадь, ваше высочество. Никаким чернокрылым ее не догнать.
Адриан, раскрыв глаза, уставился на отца.
– В степи видели чернокрылых? – выдохнул он. – И вы… вы не предупредили меня, когда мы с друзьями поехали кататься верхом?
Голос молодого маркиза задрожал. Если с грозными кочевниками-степняками вполне получалось договариваться, жить бок о бок, поддерживать ровные отношения и даже вести торговлю, то от чернокрылых стоило держаться как можно дальше. Их свирепое племя верило, что пришло в этот мир лишь для истребления всех прочих народов. Долгое время о них ходили лишь легенды, но в последний год небольшие отряды чернокрылых изредка появлялись в степи, налетали на путников или на маленькие беззащитные деревушки и удалялись, изрубив своими клинками в клочья всех, кто не сумел скрыться.
– Перейдем к делу, – сказал герцог Роберт, не отвечая на упрек. – Берите перо и бумагу, Адриан. Письмо должно быть написано вашей рукой и от вашего имени. Эдгар продиктует вам, что именно писать, – он лучше всех нас знает язык и нравы кочевников.
Маркиз растерянно переводил взгляд с отца на его секретаря и обратно, словно предчувствуя недоброе.