Раскланявшись в приемной с секретарем Алевтиной Васильевной, вошел в кабинет руководителя Управления уголовного розыска. Он и раньше частенько сюда наведывался, но в ином качестве: то для доклада, то для получения начальственного втыка за служебные прегрешения, а случалось – и нередко – приглашался для вручения чего-нибудь памятного, вроде почетной грамоты или ценного подарка. Всяко бывало. Четверть века с гаком отпахать в сыске – это вам не шваброй гвозди забивать.
Рабочий день начался как обычно, с беглого ознакомления со сводкой происшествий за прошедшие сутки. По большому счету, интерес представляли только ночные события, потому как с работы Павел Андреевич вчера ушел в полдесятого вечера и обо всем приключившемся в столице на тот момент был осведомлен – имел привычку «держать руку на пульсе». Пробежав глазами сводку, Букреев ничего, требующего безотлагательного вмешательства, не обнаружил. Настроение стало понемногу улучшаться.
Он заглянул в ежедневник. Удивительное дело, но на сегодня ничего загодя запланированного там не значилось. Руководить МУРом – дело хлопотное, и такие вот моменты выдаются крайне редко. Понятно, что долго этот тайм-аут длиться не может. Букреева, как тертого-перетертого, хоть и бывшего, но опера, событийный вакуум всегда немного настораживал. Когда завал в делах – понятное дело, чего уж хорошего, но коли все тихо – тоже непорядок.
Однако как есть, так есть, и, покуда начальники отделов совещались с личным составом, попутно раздавая всем сестрам по серьгам, в деятельности полковника Букреева образовалась пауза. А когда тебе полста два, и мозг активной деятельностью не занят, да еще и в багажнике твоего человеческого и профессионального опыта много чего поднакопилось, в голову помимо воли приходят такие мысли, что сам диву даешься.
Сейчас вот Павел Андреевич вдруг отчего-то вспомнил как, будучи еще зеленым оперком, впервые выехал в составе группы на место преступления.
Дело было летним утром в парке «Сокольники». Кругом – рукотворный лес с зелеными лужайками. Небо голубеет. Солнышко светит. А среди берез, на травке, раскинув руки в стороны и глядя в бездонную высь широко раскрытыми остекленевшими глазами, лежит парень, молодой, красивый и… мертвый. Характерный внешний вид усопшего наталкивал на мысль, о его принадлежности к только набиравшему тогда силу спортивно-рэкетирскому сословию: косая сажень в плечах; бритый затылок; сбитые кулаки, привычные к мордобою. К тому же из-под распахнутой легкой куртки виднелась рукоятка заткнутого за пояс «ТТ», которым убиенный, определенно, воспользоваться не успел.