Это ближе к середине девяностых такие вот крепкие парни, в процессе раздела бандитского рынка, валили друг друга направо и налево. А в восемьдесят девятом, когда Паша Букреев – молодой лейтенант милиции, выпускник минской «вышки», – начинал свой путь в профессии, лихие ребята только еще только сбивались в стаи, сколачивали бригады и вооружались, чтобы крышевать активно растущее частное предпринимательство.
В те годы по стране еще не бродило столько огнестрельного оружия, как теперь, и стволы на руках имелись далеко не у всех.
Да и понятие «разборка» тогда еще не вошло в обиход. Тем не менее даже беглого взгляда вполне хватило, чтобы сразу же определить: что-то эти ребята тут делили, но не поделили…
А поразило другое – для того, чтобы жизнь покинула человеческое тело, понадобилась всего-то маленькая аккуратная дырочка во лбу.
С годами острота восприятия той давней, самой первой, встречи со смертью не на кино- или телеэкране, а в реальности, притупилась, но тогда впечатление было сильным, хоть и без истерики. Позже ему не раз встречались любители порассусолить, что, дескать, к виду смерти привыкнуть невозможно. Неправда. Еще как возможно. Особенно если сталкиваешься с ней чаще, чем все остальные.
А уж когда занимаешься расследованием исключительно умышленных убийств годами, привыкнешь как миленький.
Психоаналитически экскурс полковника в собственное прошлое резко прервал телефонный звонок.
– Слушаю, – ответил казенным тоном Букреев.
Звонили с КПП. По мере того, как полковник слушал, брови его все больше поднимались в радостно-удивленном изгибе.
– Направьте его в бюро пропусков! – приказал он, Положив трубку, встал из-за стола и, довольно глуповато улыбаясь, прошелся по кабинету, бормоча себе под нос: – Интересно… Интересно…
Подошел к двери, приоткрыл ее и попросил секретаря:
– Алевтина Васильевна, закажите пропуск на Щепилова Сергея Григорьевича – он сейчас к ним подойдет. И пошлите, пожалуйста, кого-нибудь туда, чтобы проводили его ко мне.
Вернувшись за стол, полковник взглянул на часы. Если аврал и начнется, то не раньше, чем минут через сорок, когда совещания по отделам закончатся.
«Ну очень интересно!» – снова повторил Павел Андреевич он про себя, усмехнувшись.
Через четверть часа секретарь негромко постучалась и, приоткрыв дверь, сообщила: