– Любые, – сказала мать. – Продохнуть некогда, рассказывай!
– Мам, без пизды – запара страшная! Я давно такого не помню, – оправдывался сын, и, чтобы перевести разговор, заметил: – У вас, я смотрю, тротуары опять меняют?
– А как же! Блядскому Ебланину надо же бабло отмыть! – молвила Виктория Сергеевна с яростью и презрительно. – Каждый год, блять, перекладывают! Каждый, блять!
Аристий усмехнулся.
– Тебе не кажется странным, мам, что мы как бы из интеллигентных семей – а материмся хуже сапожника?
– Времена, нахуй, такие! – развела мать руками, а сын расхохотался.
– Слышал бы тебя дедушка! Профессор Власьев умер бы от эстетического шока!
– Умер и без нашей помощи, – вздохнула Виктория Сергеевна. – И слава Богу! Не дожил до этой хуйни! Он бы сейчас лаялся не хуже нас с тобой.
– Не думаю, – не согласился Аристий. – Он был по-настоящему интеллигентным человеком. До корней волос. Это всё равно как Набоков бы заматерился.
– Ты ещё Лихачёва приплети! – поморщилась мать.
Аристий был единственным ребёнком. Виктория Сергеевна родила в совсем ещё несознательном возрасте, задолго до первого замужества, и можно сказать чудом не отдала сына на воспитание государству – на том, чтобы оставить мальчика, настоял её отец, уже упоминавшийся профессор Власьев. Не прилагая к тому никаких усилий, Виктория Сергеевна прекрасно сохранилась к 38 годам и выглядела старшей сестрой сына.
На кухне Аристий выложил из пакета на стол коробку «Рафаэлло», кусок дорогого пармезана, полбатона «дымовского» сервелата, бутылку аргентинского вина и металлический кувшинчик водки «Danzke».
– А дядя Вася где?
Викторию Сергеевну всю так и перекосило:
– Не называй его так, ради всего святого! Я 150 раз тебя просила! – молвила она с досадой. – Василий, Василий Петрович, Сурдин, просто Вася, наконец!..
– Ну ладно, ладно! – испуганно проговорил сын. – Я забыл, извини!
– Дядя Вася, блять! – с усмешкой потрясла мать головой. – Верх пошлости! Ты же взрослый женатый мужик, Аристий!
– Так Василий где? – быстро произнёс тот.
– На работе, где. Смена у него сегодня.
– А я думал, вместе посидим… Водчонки вон ему хорошей притаранил.
– Обойдётся! Сами выпьем, – фыркнула Виктория Сергеевна. Водку сунула в морозилку, вино поставила в дверцу холодильника. – Я вообще, если честно, не хочу, чтобы ты с ним общался.