– Хорошо покатался? – спросил бритый «под ноль» конопатый подросток с подбитым глазом, наклоняясь к нему и обдавая какой-то тухлятиной изо рта. За его спиной маячили такие же бритые головы и широко улыбающиеся лица совершенно незнакомых Ивану Сергеевичу мальчишек.
Пальцы ног болели, и будущий великий писатель посмотрел на свои голые ноги, выглядывающие из-под одеяла – между большим и следующим пальцем торчали обгоревшие спички.
«Кажется, меня прокатили на «велосипеде», – сообразил он, вспоминая эпизод, который совсем недавно описывал в своей будущей книге. О такой «шутке» ему рассказал его бывший однокурсник, отслуживший два года в армии.
Иван Сергеевич в недоумении огляделся. Он проснулся в большой светлой комнате, сплошь заставленной кроватями в окружении пацанов, которые явно над ним издевались.
«Это всего лишь еще один сон, – подумал начинающий писатель, вновь забираясь с головой под одеяло. – Надо попытаться снова уснуть, и тогда присниться что-то хорошее… То есть, как это «снова уснуть», если я все еще сплю?» – неожиданно спросил он сам себя. Но ничего не успел себе ответить, так как в этот момент раздался некий странный сигнал, похожий одновременно на гудок автомобиля, гудение водопроводного крана и предсмертный хрип старого дракона.
Находясь под одеялом, Иван Сергеевич ничего не видел, но услышал топот множества ног. Потом кто-то рывком открыл дверь, так, что она отлетела к стене и хорошенько наподдала ей своей железной ручкой. Побелка печально осыпалась с раненой стены. Раздался стук каблучков, и наступила мертвая тишина.
Иван осторожно выглянул из-под одеяла и нос к носу столкнулся со своей бывшей классной руководительницей, Екатериной Дмитриевной. Во всяком случае, с кем-то очень похожим на нее. У женщины были такие же темно-каштановые волосы, убранные в высокий пучок – так всегда причесывалась его учительница; такие же большие квадратные очки, но сквозь линзы этих очков на Ивана смотрели зло прищуренные совершенно чужие страшные глаза.
– Доброе утро, Костров, – проговорили «Екатерина Дмитриевна» противным вкрадчивым голосом. – У всех построение, а ты все соизволишь в кроватке нежится?
– Здрасьте, Екатерина Дмитриевна… – оторопело пробормотал Иван Сергеевич с удивлением разглядывая своего воскресшего педагога. Кажется, пару лет назад они с женой ходили на ее похороны, и он даже произнес написанную Галочкой речь по поводу ее кончины. – А вы разве не умерли?..