Когда ты осознаешь, насколько скоротечна и хрупка жизнь, настанет время сочувствия ко всему живому. Ты больше не пройдешь мимо бездомной кошки, птицы зимой будут слетаться к твоей кормушке с семечками, ты раздашь нуждающимся свои ненужные вещи, будешь ухаживать за заброшенными могилами на кладбище. Ты не будешь ничего жалеть для других. Потому что невыносима будет сама мысль о том, что кто-то испытывает страдания, подобные твоим. И да, я готова открыть сейчас душу, только чтобы та, которая страдает, как когда-то я, получила надежду на выздоровление…
Нужно только время.
Роддом
Боль во всем теле постепенно усиливалась. Перед глазами вращался потолок, вызывая приступы мучительной тошноты. Ощущение было такое, как будто меня сбил КАМАЗ. В глазах даже не двоилось – троилось. «Наркоз…» – медленно возвращалось понимание ситуации. Холодные твердые пальцы врача безжалостно мяли забинтованный живот. Живот? «А где мой ребенок?» – внезапно обожгла меня тревога.
– Ребенок… – едва смогла я прохрипеть вслед уходящему врачу прежде, чем снова провалиться в спасительное небытие.
В следующий раз сознание вернулось только тогда, когда меня начала тормошить дежурная акушерка, чтобы вколоть очередную дозу антибиотика. Я не смогла даже повернуться на бок. Такой слабой я еще никогда себя не чувствовала, даже не предполагала, что такое возможно со мной. Именно со мной.
Прикусив губу от боли, я прохрипела:
– Где мой ребенок? Принесите…
Почему-то я знала, что это очень важно.
– Да увидишь еще! – отмахнулась торопливая акушерка, – Успеешь!
– Принесите… – почти неслышно шептала я, пить после операции было нельзя, горло немилосердно болело, губы потрескались, и еще я языком ощутила отломленный острый край переднего зуба. В хаосе воспоминаний всплыло забытое знание, что при неотложных состояниях, по жизненным показаниям это допустимо при интубации трахеи. Зубы можно вставить, а жизни другой не будет. Сломали, значит…
Акушерка досадливо поморщилась, но через десять минут в палату вошла Елена – медсестра, ухаживающая за новорожденными в их районном роддоме. В руках прямо перед собой она столбиком держала запеленатого младенца. Лиза. Так назвала ее я еще до рождения. Ребенок безмятежно спал, меня удивило то, что волосы ребенка были густые и черные, носик смешно морщился, и на кого похожа девочка, пока еще было непонятно.