Равнодушно улыбаюсь в ответ.
Подумаешь!
– Стоянова, – бормочет начальник, как только захожу к нему. – Ты что прямиком из гроба сюда пожаловала?
– Почему? – невозмутимо поднимаю брови.
– Ты бледная, как моль.
– Новая тональная основа не подошла.
– Стоянова, – закатывает глаза Батюшка и, как обычно, раскачивается на стуле. – Я тридцать лет на телевидении. Ты даже не умывалась.
– Невежливо мне тыкать этим в лицо. В моем положении.
Приглаживаю волосы и умиротворенно вздыхаю.
– В своем положении иди домой и отдыхай. Выпиши себе отпуск. Только, пожалуйста, вернись без новостей.
Анатолий Аркадьевич кивает на мой живот, а я не могу сдержать смех.
Когда три месяца назад Макрис неожиданно вернулся в город с кучей евро и желанием выкупить основное золотодобывающее предприятие в регионе, Батюшка отправил меня на разведку – разузнать мотивы грека и его дальнейшие планы.
Мало того, что задание было мной провалено в первый же вечер, Адриан решил, что его основной конкурент – криминальный авторитет Прохоров объявил за мной охоту, и тут же устроил мне отпуск, после которого я вернулась в телецентр беременной… и с воспаленными, покрасневшими от слёз глазами.
Вдруг становлюсь серьезной.
Всё это в прошлом. Мне надо позаботиться о себе, о родителях. О моём малыше.
Если всё пойдёт хорошо, маму оформят в областной неврологический центр постоянного пребывания. Это было бы идеально. С ребенком я уже не смогу быть все время на подхвате, а нанятые мной сиделки одна за одной не выдерживали пьянства отца.
– Я не могу сейчас уйти. Вы ведь знаете? Тогда новое начальство совсем моё имя из программной сетки выкинет.
– Это да, – кивает Батюшка. – Наслышан. Из маркетинга с утра спустили односторонний приказ – записать блок с Артемием и отследить рейтинги. Только потом примут решение по тебе…
– Блок? – выкрикиваю, вскакивая с места.
Прикрываю глаза ладонью.
Блок. Целый блок.
Пять эфиров.
Почти вся следующая неделя.
– Прости, Стоянова. Решение будет приниматься наверху по итогам информации с пиплметров (прим. авт. – устройство для проведения исследований ТВ аудитории) и авторитетного мнения основных рекламодателей.
– Но почему? Я не понимаю, Анатолий Аркадьевич? Вы говорили – все довольны. Рейтинги отличные. Что не так?
Развожу руками и часто дышу. Несправедливость съедает изнутри. Она встает комом в горле, до слёз.